Большая рыба эрнеста хемингуэя

«Теперь мне плевать, что я ее упустил,- сказал Дэвид. - И плевать мне, что я не поставил рекорда. А ведь думал, что мне хочется его поставить. Очень хорошо, что она цела и я цел. Мы с ней не враги.»

Э. Хемингуэй. «Острова в океане»

На море не было ни семейных неурядиц, ни финансовых затруднений, ни хлопот с издателями, а был только Хемингуэй - мужественный боец, испытывающий себя в единоборстве с хищной рыбой, и погруженный в думы писатель.

Хемингуэй почувствовал влечение к воде еще мальчишкой. Он рос в Оук-Нарке - уютном пригороде Чикаго, и лето обычно проводил на озерах Верхне-Мичиганского полуострова. В 19 лет стал военным - водителем санитарной машины. Был ранен. Вернулся домой, чтобы стать репортером «Канзас-Сити Стар» и снова отправиться за границу в качестве иностранного корреспондента. Пришли знаменитые парижские годы, большой успех. К тридцатым годам Хемингуэй был готов вернуться домой. В это время идол его мальчишеских лет - автор вестернов Зейн Грэй увлекся рыбной ловлей у Флоридского Рифа и стал описывать в ярких красках картины борьбы с тарпаном или марлином. Хемингуэй был потрясен имя, и в 1928 г. заказал билет во Флориду.

Прошло сколько-то лет - и сам Грэй пригласил его для совместной работы над документальным фильмом о спортивном рыболовстве. И Хемингуэй позволил себе некоторое удовольствие отклонить это предложение (потом он рассказывал, что Грэй завидовал ему как рыбаку и просто хотел использовать его славу)...

Однажды субботним утром он с Джоном Дос Пассосом, его женой, Майком Стрейтером - президентом Тунцового клуба и двумя своими почитателями ушел к острову Бимини. Ловля на дорожку при свежем зюйде была удачливой. У всех почти сразу что-нибудь да попалось. Когда Эрнест, который в этот день слишком рано начал заправляться джином, подтягивал свою акулу к борту, стреляя ей в голову из кольта, багор неожиданно сломался и он... прострелил себе обе ноги. И все же можно сказать, что море спасало его от многих береговых опасностей и диких нелепостей, которые досаждали ему всю жизнь. Неукротимое буйство Хемингуэя было покорено. Чистая красота мужественного спорта одолела его природную бесшабашность задиры и бретера. Рыболовный спорт стал увлечением, значившим для него больше, чем бокс или даже охота. Как самое чистое и стойкое он изображал вдохновение от боевого спора между человеком и рыбой.

В 1939 г., закончив сборник рассказов «Смерть после полудня», Хемингуэй зафрахтовал 32-футовый рыболовный катер Джоя Рассела, владельца бара «Мокрый Джой» (этот бармен послужил, говорят, прообразом Генри Моргана - героя романа «Иметь и не иметь»). Экспедиция Хемингуэя продолжалась два месяца. Он вернулся, слагая гимны рыбам, побежденным в честных поединках.

Примерно в это же время начал выходить журнал «Эсквайр». Его редактор дал Хемингуэю 3000 в счет будущих статей. С этими деньгами Хемингуэй отправился на верфь «Уиллер» и вложил их в постройку 38-футового «полуглиссирующего» катера. Кроме «Крайслера» мощностью 76 л. с. на борту ныне прославленного «Пилара» был установлен и вспомогательный 40-сильный «Лайкоминг», используемый при ловле на дорожку к в качестве аварийного. Под одним двигателем катер развивал скорость 10 уз, при одновременной работе обоих - добрых 15 уз. Через носовой кокпит открывался вход в носовую двухместную каютку. Главная же каюта была необычной - располагалась на двух палубах. Специально по указанию Хемингуэя фальшборт на транце срезали по высоте, а на кромке его закрепили 6-футовой длины ролик, чтобы легче было втаскивать на палубу крупную рыбу. Судно было оборудовано собранной из труб башней с верхним мостиком, с парусиновым навесом. Полная стоимость судна составила 7500 долларов.

Катер, конечно же, был назван испанским именем «Пилар», которое особенно дорого Эрнесту: так он называл свою вторую жену, а позже дал имя Пилар одной из героинь романа «По ком звонит колокол».

Первый поход Хемингуэй совершил к тому же острову Бимини. За месяц он выловил несколько впечатляющих марлинов а также акулу весом 357 кг.

Без преувеличения можно сказать, что Эриест Хемингуэй совершил революцию в технике морского спортивного рыболовства. Джон Рибович, известный строитель рыболовных катеров, говорил, что до Хемингуэя большинство любителей ходили вокруг рыбы и нежно уговаривали ее пойматься. Это было в стиле спокойного послеобеденного отдыха на воде. Хлопоты возникали лишь во время изматывания гигантского тунца и медленного подтягивания его, а тем временем акулы «значительно уменьшали добычу». Это было не для Папы! Хемингуэй был большой, сильный мужчина - настоящее пособие для изучения мускулатуры, - рассказывает Джон. - И вот Хемингуэй отточил свои приемы поиска и захвата так, что стал вылавливать тунца за 40 минут.

При сегодняшних быстроходных катерах можно вымотать рыбу, обгоняя ее и отсекая, когда она пытается уйти от судна. В те времена катера были слишком тихоходны для такого загона, зато шкиперу требовалось проявить настоящее судоводительское искусство. Главное преимущество метода Хемингуэя было в том, что он не оставлял акулам достаточно времени для атаки. В 1936 г. он стал первым спортсменом-рыболовом, который доставил в Бимини неповрежденного тунца.

Карлос Бэйкер рассказывает о Хемингуэе-моряке: «Туристы любили глазеть на него, когда он стоял, широко расставив босые ноги, за штурвалом своего крейсера, с зеленым противосолнечным козырьком над глазами, в драной рубахе, в брюках, испачканных смазкой и рыбьей кровью».

Это было радостное и продуктивное для писателя время! Он продолжал побеждать больших рыб за рекордное время. Да и оставаясь на берегу, продолжал жить морем. Вставал рано, писал до обеда, потом брел к «Мокрому Джою» - пить с постоянными клиентами, замышлять рыболовные экспедиции, рассказывать рыбацкие побасенки.

Однажды Хемингуэй услышал жестокую историю о старом кубинском рыбаке. Тот был подобран в море - полупомешанный, рыдающий от своей потери: огромный марлин был начисто обглодан акулами. Хемингуэй, страстно мечтавший написать книгу о море, уложил эту историю в 23 тысячи слов, не имеющих равных в американской литературе.

Много ли среди писателей было рыбаков? Наверное, были и есть, но еще есть классики - писатели, которые в своих произведениях описывают сцены о рыбалке. Вот мне и захотелось познакомиться с их произведениями поближе.

«Старик рыбачил совсем один на своей лодке в Гольфстриме. Вот уже восемьдесят четыре дня он ходил в море и не поймал ни одной рыбы. Первые сорок дней с ним был мальчик. Но день за днем не приносил улова, и родители сказали мальчику, что старик теперь явно salао, то есть самый что ни на есть невезучий, и велели ходить в море на другой лодке, которая действительно привезла три хорошие рыбы в первую же неделю. Мальчику тяжело было смотреть, как старик каждый день возвращался ни с чем, и он выходил на берег, чтобы помочь ему отнести снасти или багор, гарпун в обернутый вокруг мачты парус. Парус был весь в заплатах из мешковины и, свернутый, напоминал знамя наголову разбитого полка».

Мы видим, что удача отвернулась от старика, уже который день, он возвращается без улова. Самая заветная его мечта поймать большую рыбу. Старик любит море, он знает его, знает повадки птиц и рыб, мысленно общается с ними

«…он слышал дрожащий звук - это летучая рыба выходила из воды и уносилась прочь, со свистом рассекая воздух жесткими крыльями. Он питал нежную привязанность к летучим рыбам - они были его лучшими друзьями здесь, в океане. Птиц он жалел, особенно маленьких и хрупких морских ласточек, которые вечно летают в поисках пищи и почти никогда ее не находят, и он думал: «Птичья жизнь много тяжелее нашей, если не считать стервятников и больших, сильных птиц».

По повадкам птиц старик мог безошибочно определить, где находится рыба.

« Фрегат поднялся выше и снова стал делать круги, неподвижно раскинув крылья. Внезапно он нырнул, и старик увидел, как из воды взметнулась летучая рыба и отчаянно понеслась над водной гладью.

Макрель, - громко произнес старик. - Крупная золотая макрель».

Но все никак не удавалась поймать хорошую рыбу. И вот он почувствовал рывок.

«Он был счастлив, ощущая, как рыба потихоньку дергает леску, и вдруг почувствовал какую-то невероятную тяжесть. Он почувствовал вес огромной рыбы и, выпустив бечеву, дал ей скользить вниз, вниз, вниз, разматывая за собой один из запасных мотков. Леска уходила вниз, легко скользя между пальцами, но хотя он едва придерживал ее, он все же чувствовал огромную тяжесть, которая влекла ее за собой».

Но рыба не хочет сдаваться, она уходит прочь.

« Усилия его были тщетны. Рыба медленно уходила прочь, и старик не мог приблизить ее к себе ни на дюйм. Леска у него была крепкая, рассчитанная на крупную рыбу, и он перекинул ее за спину и натянул так туго, что по ней запрыгали водяные капли. Затем леса негромко зашипела в воде, а он все держал ее, упершись в сиденье и откинув назад туловище. Лодка начала чуть заметно отходить на северо-запад».

И далее идет описание многочасового поединка между стариком и рыбой. Старик ни на секунду не забывает о рыбе, он с ней разговаривает, пытается понять, почему та не хочет сдаваться и всеми силами показывает, что человек выйдет победителем в этой борьбе.

«Хоть это несправедливо, но я докажу ей, на что способен человек и что он может вынести».

Рыба была большая, не просто большая, а огромная.

«Леса вытягивалась в длину все больше и больше, и наконец, поверхность океана перед лодкой вздулась, и рыба вышла из воды. Она все выходила и выходила, и казалось, ей не будет конца, а вода потоками скатывалась с ее боков. Вся она горела на солнце, голова и спина у нее были темно-фиолетовые, а полосы на боках казались при ярком свете очень широкими и нежно-сиреневыми. Вместо носа у нее был меч, длинный, как бейсбольная клюшка, и острый на конце, как рапира. Она поднялась из воды во весь рост, а потом снова опустилась, бесшумно, как пловец, и едва ушел в глубину ее огромный хвост, похожий на лезвие серпа, как леса начала стремительно разматываться».

Большущая меч-рыба.

Но все-таки старик победил эту рыбу. Он пронзил ее гарпуном. Но рыба была такой огромной, что не помещалась на лодке, поэтому ее пришлось привязать. Но вся беда в том, что из пронзенной гарпуном раны сочилась кровь. И вскоре показалась акула, которая почуяла запах крови.

« Спина у нее была такая же голубая, как у меч-рыбы, брюхо серебряное, а кожа гладкая и красивая, и вся она была похожа на меч-рыбу, если не считать огромных челюстей, которые сейчас были плотно сжаты. Она быстро плыла у самой поверхности моря, легко прорезая воду своим высоким спинным плавником. За плотно сжатыми двойными губами ее пасти в восемь рядов шли косо посаженные зубы. Они были не похожи на обычные пирамидальные зубы большинства акул, а напоминали человеческие пальцы, скрюченные, как звериные когти. Длиною они не уступали пальцам старика, а по бокам были остры, как лезвия бритвы. Акула была создана, чтобы питаться всеми морскими рыбами, даже такими подвижными, сильными и хорошо вооруженными, что никакой другой враг им не был страшен. Сейчас она спешила, чуя, что добыча уже близко, и ее синий спинной плавник так и резал воду».

Старику удалось справиться с не прошеной гостьей. Но за ней появились другие. Старик чувствовал, как хищницы отрывают куски мяса от его добычи. Старик не сдавался, он боролся, он убил еще одну акулу, но силы были неравные. Вернулся старик в бухту ночью. За кормой его лодки торчал огромный хвост рыбы, самой рыбы не было, остался только скелет.Вид этого скелета всех восхитил, жители поселка увидели силу старого рыбака, и она их потрясла.

"Человека можно уничтожить, но его нельзя победить".

А был ли сам Хемингуэй рыбаком. Вот некоторые факты из его жизни.

• В американском справочнике "Кто есть кто?" про Хемингуэя было написано о его увлечениях: рыбная ловля, охота, выпивка, разврат.
• В 1941 году Хемингуэй отправился в Балтимор, где на местной судоверфи купил большой морской катер, который назвал «Пилар». Перегнал судно на Кубу, где увлёкся морской рыбалкой.
• По воспоминаниям дочери, Генрих Боровик считал одним из самых важных событий своей жизни встречу с Эрнестом Хемингуэем. Вот одно из воспоминаний: « Я спросил, можно ли задать ему 2-3 вопроса. «Генри, какие 2-3 вопроса?! Я приглашаю вас порыбачить на моей шхуне «Пилар»... До сих пор помню тот удивительный день – мы проговорили несколько часов. А поймали всего одну большую рыбу. Хемингуэй как настоящий рыбак предложил поделить улов пополам – то есть взять по половине рыбины. Но я отказался. Он удивился: «Почему? Это очень вкусная рыба, я вам назову ресторан, где вам ее шикарно приготовят». А я ему объясняю: «Неужели вы думаете, что я буду, есть рыбу, которую поймал сам Хемингуэй? Да ни в жизнь! Ну а потом, кто мне поверит, если я буду говорить: «А вы знаете, в моем желудке была рыба Хемингуэя!»

Друзья, спасибо большое всем за поздравления и тёплые слова. Очень приятно, что вы меня не забываете, несмотря на то, что я так редко напоминаю о себе. Так получилось, что я снова отсюда пропала на ощутимый срок, но вот всё-таки пишу продолжение, для которого всё давно было готово, кроме меня самой.

В мы уже прогулялись по берегам Сены, полюбовались видами, познакомились с букинистами и даже поужинали в одном из расположенных здесь шикарных ресторанов. Сегодняшнее меню будет гораздо скромнее - в полном соответствии с возможностями нашего литературного героя и его фактическими предпочтениями.

Я отправлялся гулять по набережным, когда кончал писать или когда мне нужно было подумать. Мне легче думалось, когда я гулял, или был чем-то занят, или наблюдал, как другие занимаются делом, в котором знают толк. Нижний конец острова Ситэ переходит у Нового моста, где стоит статуя Генриха IV, в узкую стрелку, похожую на острый нос корабля, и там у самой воды разбит небольшой парк с чудесными каштанами, огромными и развесистыми, а быстрины и глубокие заводи, которые образует здесь Сена, представляют собой превосходные места для рыбной ловли. По лестнице можно спуститься в парк и наблюдать за рыболовами, которые устроились здесь и под большим мостом.

Стрелка острова Ситэ с расположенным здесь сквером Вер-Галан (или Верт-Галант, как у Хемингуэя в классическом переводе) - излюбленное место парижан и гостей города, особенно в хорошую погоду. Впрочем, эта оконечность острова выглядит очень живописно и привлекательно в любое время года и при любых погодных условиях, просто в холод и под дождём делать тут особо нечего. Зато на закате тёплого летнего дня так приятно прийти сюда с книжкой или даже бутылкой вина. А можно и с удочкой, как описывает Хемингуэй.

От основной части острова Ситэ стрелку отделяет Новый мост - один из самых живописных парижских мостов. К тому же это ещё и старейший мост из сохранившихся в Париже. Он был достроен как раз при короле Генрихе IV в 1607 году, так что статуя правителя стоит здесь неслучайно.

Лично я люблю рассматривать головы, украшающие Новый мост, - двух одинаковых, наверное, не найти.

А такие лица можно встретить в основаниях фонарных столбов на мосту:

Вот и конная статуя Генриха IV.

Взор правителя обращён к основной части острова, он смотрит в сторону площади Дофина, на эти симпатичные домики - ровесники моста.

А стрелка острова Ситэ взрезает волны Сены у него за спиной.

И всякий раз невозможно отказать себе в удовольствии спуститься вниз, в сквер Вер-Галан, по узкой каменной лестнице...

18 марта 1314 года, когда здесь не было ни моста, ни стрелки в её нынешнем виде, да и вообще эта часть Ситэ ещё была отдельным маленьким островом, на этом месте был сожжен великий магистр ордена тамплиеров Жак де Моле.

В наши дни, как видите, здесь царит гораздо более весёлая атмосфера:)

Вот только рыбаки здесь нынче, вопреки Хемингуэю, совсем (или почти) не появляются...

Рыбные места менялись в зависимости от уровня воды в реке, и рыболовы пользовались складными бамбуковыми удочками, но с очень тонкой леской, легкой снастью и поплавками из гусиных перьев; они искусно подкармливали рыбу в том месте, где ловили. Им всегда удавалось что-нибудь поймать, и часто на крючок попадалась отличная, похожая на плотву рыба, которую называют goujon. Зажаренная целиком, она просто объедение, и я мог съесть полную тарелку. Мясо ее очень нежно и на вкус приятнее даже свежих сардин и совсем не отдает жиром, и мы съедали рыбу прямо с костями.

Если верить словарю, goujon - это не что-то экзотическое, сугубо французское, а банальные пескари. Впрочем, лично я не помню, чтобы мне когда-либо доводилось есть даже банальных русских пескарей, не говоря уже о парижских:) Вообще, речная рыба для многих городских жителей стала экзотикой, на каком языке её ни называй, и современные парижане в этом плане не исключение (об этом я ещё скажу пару слов). У «провинциалов» шансов, конечно, больше, судя по обсуждениям, встреченным мною на каких-то французских форумах любителей рыбалки:) Но достоверной информации о том, водится ли ещё goujon в Сене на территории Парижа, у меня нет...

Я знал кое-кого из тех, кто удил в самых рыбных местах Сены, между островами Сен-Луи и площадью Верт-Галант, и иногда, в ясные дни, я покупал литр вина, хлеб и колбасу, садился на солнышке, читал только что купленную книгу и наблюдал за рыбной ловлей.

Вообще, на берегах Сены можно встретить практически кого угодно! Люди загорают...

отдыхают...

наслаждаются видами...

общаются...

уединяются...

читают...

распивают вино...

В общем, гуляют и приятно проводят время.

Вот только - как будто бы! - не рыбачит никто:) Я долго пыталась отыскать на берегах Сены хотя бы одного рыболова, напоминающего героев хемингуэевских времён. И до сих пор, признаться, по привычке продолжаю приглядываться к разношёрстной толпе: не мелькнёт ли где-нибудь на берегу многообещающая удочка? И однажды удача мне всё-таки улыбнулась!

Правда, мои герои немного не соответствовали тому, что я ожидала увидеть...

Маленькие рыболовы расположились на западной оконечности острова Сен-Луи, с живописным видом на Нотр-Дам, и занимались своим делом с серьёзностью и уверенностью, которым позавидовал бы любой взрослый.

Правда, судя по всему, это место было признано стратегически неудачным вскоре после того, как я заметила этих ребят, так что они смотали удочки и с деловым видом отправились на поиски более выгодной диспозиции...

Вглядываясь по пути в потенциально привлекательные заводи.

Не мелькнёт ли на поверхности какой-нибудь признак подводной жизни?

Авторы путевых очерков любят изображать парижских рыболовов так, словно это одержимые, у которых рыба никогда не клюет, но на самом деле это занятие вполне серьезное и даже выгодное. Большинство рыболовов жило на скромную пенсию, еще не подозревая, что инфляция превратит ее в ничто, но были и заядлые любители, проводившие на реке все свободное время. В Шарантоне, где в Сену впадает Марна, и за городом рыбалка была лучше, но и в самом Париже можно было неплохо порыбачить.

Надо сказать, что мне просто не очень повезло. Потому что при попытке найти какую-то информацию о современных парижских рыболовах выяснилось, что городская рыбалка - это популярная парижская забава. Правда, сегодня Сена - уже не главная водная артерия для любителей закинуть удочку, или, по крайней мере, не единственная. С ней активно конкурирует канал Сен-Мартен. Тот самый, по поверхности которого любила пускать блинчики одна всем известная героиня, не книжная, а кинематографическая, - Амели:)

Причём разные статьи за 2013 год пишут о рыбалке примерно в одном и том же ключе: мол, это развлечение в Париже набирает всё большую популярность. О ней говорят как о «новом жанре», возникшем в 2000-х годах. Современная городская рыбалка имеет очень мало общего с тем, какой её видел Хемингуэй. Начать хотя бы с того, что это развлечение для молодёжи: львиная доля её адептов - это студенты, лицеисты и молодые профессионалы. У них даже есть свой «Союз рыболовов Парижа и Сены», который, в отличие от многих аналогичных объединений, растёт и развивается, а не наоборот. Среди его членов хватает ребят в возрасте 13-14 лет. С этой точки зрения встреченная мной парочка не так уж сильно выбивается из имеющейся тенденции:)

Во-вторых, выбор места для рыбалки обычно больше обусловлен удобством и доступностью, нежели стратегическими соображениями. Современным молодым парижанам нравится рыбачить, просто перейдя дорогу после учёбы или работы или выйдя из любимого бара. Поэтому и канал Сен-Мартен приобрёл такую популярность: это ведь очень «тусовочный» район, с обилием кафе, ресторанов и прочих заведений, излюбленных молодёжью, - сюда так или иначе стекается народ, чтобы провести свой досуг и пообщаться. Девиз современных парижских рыболовов: «Мы рыбачим там, где живём». Многие из них рассказывают, что занимаются любимым «спортом» всякий раз, когда у них выдаётся свободная минутка, - просто идут к реке и закидывают удочку. Некоторые офисные служащие занимаются этим в обеденный перерыв, не меняя деловых костюмов на что-то более удобное.

В-третьих, современная парижская рыбалка - это действительно активный отдых. Она имеет очень мало общего с рыбалкой «старой школы», когда пузатый рыболов часами сидел неподвижно на одном месте, потягивая пиво. Современные молодые люди всё время в движении, они находятся в постоянной погоне за рыбой, не задерживаясь подолгу в выбранной точке. Мне попалась на глаза любопытная схема, отмечающая наиболее популярные места городской рыбалки. Обратите внимание на идущий вдоль берега пунктир “bike fishing” - олицетворение этой тенденции к постоянному перемещению. По сути, это маршрут неторопливой велосипедной прогулки, с частыми остановками для того, чтобы закинуть удочку.

В-четвёртых, этот вид спорта имеет «экологические» тенденции и пропагандирует «уважение к животным и окружающей среде». Не говоря уже о том, что сам факт роста популярности этого развлечения говорит о положительных изменениях в экологии города. Действительно, водные артерии Парижа находятся в гораздо лучшем состоянии, чем можно было бы предположить, и это заслуга последней пары десятилетий. Говорят, в 80-е всё было совсем плохо, но были проведены серьёзные работы по очистке (и, конечно, поддержанию в надлежащем состоянии), и результат не заставил себя долго ждать. Сегодня в Сене обитает 32 вида рыб, в то время как в 70-х было зарегистрировано всего три. Поэтому целью современных рыболовов является не всякая мелочь, а живность поинтереснее: сом, щука, чёрный окунь. Случаются и курьёзы: минувшей осенью, на радость СМИ, в Сене выловили настоящую южноамериканскую пиранью, а летом 2012 года аналогичный случай произошёл на канале Сен-Мартен. Но в полиции уверяют, что все эти примеры - из разряда историй, когда в воду отпускают надоевшего домашнего питомца.

В-пятых, упомянутое выше «уважение к животным» подразумевает, что выловленную рыбу не едят (и даже не скармливают котам, по доброй русской традиции), а отпускают. К тому же употребление такой рыбы в пищу официально запрещено из-за содержащихся в воде тяжёлых металлов (при всех позитивных тенденциях, большой город есть большой город). Но для рыболовов всё же первостепенен этический принцип. Сегодня для них это исключительно спорт, а не средство прокормить семью.

Сам я не удил, потому что у меня не было снасти, и я предпочитал откладывать деньги, чтобы поехать удить рыбу в Испанию. Кроме того, я сам точно не знал, когда закончу работу или когда буду в отъезде, и поэтому не хотел связывать себя рыбной ловлей, заниматься которой можно только в определенные часы. Но я внимательно следил за рыболовами, и мне всегда было приятно сознавать, что я разбираюсь во всех тонкостях, а мысль о том, что даже в этом большом городе люди удят рыбу не для забавы и улов приносят домой для friture [«жареная рыба» (франц.)], доставляла мне радость.

FRITURE ИЗ МЕЛКОЙ РЫБЫ

Конечно, для полного соответствия сюжету, в этом рецепте лучше использовать речную рыбу. В идеале - goujon, то есть пескарей. Но где найти такую «экзотику» в современном Париже, я не очень представляю:) Купить вкусную, свежую рыбу здесь, конечно, не проблема: сейчас у меня в пешей доступности минимум две рыбные лавки, о каких я и мечтать не могла, а также есть временный рынок, который приезжает три раза в неделю и тоже предлагает пару рыбных прилавков. Но торгуют там исключительно (или почти исключительно) морской рыбой и морепродуктами. В общем, я не стала придумывать себе странных квестов и с лёгким сердцем заменила речную рыбу морской. В чём-то это, наверное, даже лучше: меньше костей. А самая подходящая для фритюра мелкая морская рыба (из доступных мне) - это сардины. Они и стали моим «уловом» на этот раз.

Также скажу пару слов про маринад. Я указываю довольно условные пропорции - их можно менять по своему усмотрению, так же как и сам состав пряной смеси. На самом деле, блюдо, которое мы сегодня готовим, такое простое, что это и не рецепт даже, а просто некий общий алгоритм действий. Так что творческий подход тут только привествуется:)

Ингредиенты:
500 г мелкой рыбы
3-4 зубчика чеснока (нарезать очень мелко)
1 ч. л. соли
1 ч. л. молотого чёрного перца
0,5 ч. л. молотого тмина
2 ч. л. паприки
2 ст. л. оливкового масла
2 ст. л. лимонного сока
Мука для панировки
Масло для фритюра

Приготовление:
1. Рыбу чистим, потрошим и отрезаем головы.
2. Готовим маринад: смешиваем чеснок, соль, специи, оливковое масло и лимонный сок.

3. Засыпаем в миску с маринадом подготовленную рыбу и тщательно её в нём обваливаем - каждая рыбка должна быть хорошо покрыта пряной смесью. Накрываем миску пищевой плёнкой и убираем в холодильник минимум на два часа. Я оставляла мариноваться на ночь.
4. Непосредственно перед приготовлением достаём рыбу из холодильника. Маринад не стряхиваем и не обтираем, а просто обваливаем каждую рыбину в муке, чтобы она покрылась сухой пряной корочкой.

5. Нагреваем в кастрюле масло. Напомню, средняя температура фритюра - 180 ºС. Когда масло достаточно горячее, продукты в нём готовятся очень быстро и успевают впитать меньше жиров. Обжариваем рыбу порциями, в несколько приёмов. Масло горячее, а рыбёшка - мелкая, так что ей достаточно буквально пары минут в кипящем масле, чтобы дойти до готовности.

Вынимая рыбу из фритюра, выкладываем её на бумажные полотенца, чтобы стёк лишний жир. Затем - в тёплую тарелку и под крышку, пока жарится остальное. Такая рыба особенно вкусна с пылу, с жару, пока она ещё совсем горячая! Когда остывает, уже не то. А остывает она быстро. Так что, не тратя времени попусту, когда дожарится последняя партия, сразу же подаём на стол. Лучше всего с каким-то лёгким, свежим гарниром, вроде овощного салата.

Очень простой и очень вкусный ужин. И, кстати, дешёвый даже по нынешним временам - вполне по карману начинающему писателю. Если рыбу не передержать в масле, она получается очень нежной. Мякоть легко отделяется от хребта, а мелкие косточки вообще не чувствуются.

Рыболовы и оживленная река, красавицы баржи с их особой жизнью на борту, буксиры с трубами, которые откидывались, чтобы не задеть мосты, и тянущаяся за буксиром вереница барж, величественные вязы на одетых в камень берегах, платаны и кое-где тополя, – я никогда не чувствовал себя одиноким у реки.

Отец мальчика Кларенс Хемингуэй был известен как страстный ценитель рыбной ловли и охоты. Любовь к этим увлечениям он привил и своему сыну.

Ранние годы

Кларенс Хэмингуей хотел, чтобы Эрнест пошел по его стопам и стал врачом, однако с самых юных лет мальчика влекли опасные по далеким морям и странам. Он всегда знал, что обязательно посетит все дальние берега, описанные в его любимых книгах, и сам станет знаменитым писателем.

В 1917 году, когда Штаты решили вступить в Первую мировую войну, Хемингуэй закончил школу и хотел отправиться на фронт. Однако его не взяли добровольцем по причине имеющегося повреждения глаза.

Эрнест, принявший твердое решение любой ценой вырваться из своего провинциального городка, тут же отправляется в Канзас-Сити, где становится репортером газеты «Стар». Именно в этом издании он прошел свою самую первую школу журналиста и проявил талант писателя.

Война

Хемингуэй не прекращает свои попытки попасть на войну, и однажды ему это удается. Молодой человек записывается обычным шофером в «Красный Крест» и сразу же уезжает в , на фронт. Долго повоевать писателю не удалось – спасая товарища на поле боя, он сам получает тяжелейшие ранения в обе ноги. Долгие месяцы Хемингуэю пришлось провести в госпитале и перенести целых двенадцать операций. В 1919 году Эрнест возвращается на родину, в Соединенные Штаты – так заканчивается его первое серьезное приключение. Дома его встречают как героя.

На протяжении жизни Хемингуэю довелось побывать на многих войнах. Сразу после выздоровления он отправляется в большое по Африке. После этого возвращается в Европу, внимательно следит за гражданской войной, разворачивающейся в , и даже лично воюет на стороне республиканцев. Все виденное им на этой войне позже было описано в знаменитом романе «По ком звонит колокол».

Когда началась Вторая мировая, Хемингуэй не пожелал отсиживаться в тылу и стал военным корреспондентом. Он принимает участие во многих операциях, лично выслеживает в Карибском море фашистские подлодки и даже создает свою контрразведку. Писатель также участвует в боевых вылетах на и Германию.

Море

Кроме войны, в жизни писателя была еще одна большая страсть – море. В 30-е годы он постоянно посещает Кубу, пока однажды на остается в этой стране на целых 20 лет. Хемингуэй арендует виллу под названием «Финка Вахия», расположенную в районе Гаваны, в городе Сан-Франциско-де-Паула.

Наконец-то писатель получает возможность заниматься своими любимыми делами – созерцать безбрежную гладь океана, рыбачить и писать. Он много и часто общается с местными рыбаками, с которыми встречается в двух своих любимых барах Floridita и La Bodeguita del Medio.

Однако рыбак решает продолжать делать свое дело, не впадая в отчаяние и веря в конечную победу, ведь «...человек не для того создан, чтобы терпеть поражения. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить».