The Times: древние племена Андаманских и Никобарских островов, которые считались погибшими, спаслись. Онжи - последние аборигены андаман

ВСЕ ФОТО

Последние племена палеолита, как оказалось прошлой ночью, спаслись после землетрясения в Азии - опасения, что они были полностью истреблены бушующим цунами , улеглись.

Должностные лица на Андаманских и Никобарских островах объявили, что все пять примитивных племен были обнаружены. Некоторые из них мигрировали на более высокие участки архипелагов, пишет лондонская The Times (перевод на сайте Inopressa.ru).

"Великие андаманские племена в полном порядке, - сказал вице-губернатор Рам Капсе, - жертв нет".

Считается, что в лесах с буйной тропической растительностью и на коралловом побережье островов проживает меньше тысячи представителей различных племен, среди которых - 100 человек из племени онге, 250 человек враждебного сентинельского племени, 48 человек из почти вымершего "великого андаманского" племени, 350 представителей племени джарава и 250 охотников и собирателей шомпен.

Индийские судна береговой охраны доставили продовольствие племенам на островах, пострадавших от цунами. Одновременно с вертолетов заметили другие группы аборигенов, скрывающихся в глубине лесов. Худшие опасения, к счастью, оказались беспочвенными.

В четверг поздно вечером три дозорных судна военно-морского флота прочесывали территорию в поисках признаков жизни на Никобарских островах, где обитают шомпены. Полукочевые племена, занимающиеся охотой, рыбной ловлей и собирательством, живут в опасливом соседстве с индийскими поселенцами в 1600 км от самого большого острова архипелага, населенного индийцами. Сейчас некоторые представители племени шомпен установили отношения с индийскими властями и поставляют бусы, мед, кокосы и бетель, которые они собирают, а индийское правительство продает все это от их имени.

Очевидцы были потрясены разрушением зоны проживания островитян, которая начинается на 35-м километре, где расположена линия демаркации между мангровыми лесами, где обитают аборигены, и территорией, занятой индийскими поселенцами.

"За 35-м километром смыло мосты и дамбы, дома сровняло с землей. Мы видели тела, разбросанные по улицам", - говорит начальник ВМС в бухте Кэмбпелл Ражендра Жамвал.

Некоторые представители племени шомпен, которые монголоидными чертами походят на членов более многочисленных никобарских племен, обитающих севернее, были полностью отрезаны от внешнего мира, с тех пор как их предки впервые прибыли сюда около 60 тысяч лет назад.

Пилот вертолета береговой охраны заметил на северном Сентинельском острове с воздуха сентинельские племена. Когда пилот попытался скинуть им пакеты с пищей, островитяне, как он говорит, начали бросать в вертолет камни.

"Идут споры о том, предоставить ли их самим себе или попытаться ассимилировать, - сказал в интервью The Times заместитель начальника полиции в Порт-Блэр Васудева Рао, - но считается, что они очень агрессивны".

Члены Великого андаманского племени - первые островитяне, которые сражались с англичанами, когда те в XIX веке прибыли на Андаманские острова, чтобы построить тюрьму, - также находятся в безопасности.

Уэйн Харриган, 46-летний путешественник из Австралии, вернулся с малых Андаманских островов и вселил оптимизм относительно судьбы племени онге, которые были изолированы на возвышенности острова, пока судна индийского флота и береговой охраны не прибыли им на выручку.

Доктор Проноб Саркар, эксперт по племенам аборигенов, проживающий в Порт-Блэр и служащий в организации по оказанию помощи коренным жителям островов, говорит, что индийские власти мало заботятся о судьбе аборигенов, чья принадлежность к примитивным племенам ставит их на низшую ступень кастовой системы.

По словам декана факультета антропологии Делийского университета Калла, среди племен, расселенных на Андаманских островах, есть люди-негрито, которые считаются самыми древними жителями планеты. Негрито - обобщенное обозначение людей негритосского типа меланезийской расы, азиатских и австралийских пигмеев, их средний рост - менее 150 см. Негритос, что означает "маленькие негры", назвали их испанцы.

Считается, что негрито обладают уникальной врожденной способностью к биолокации - они могут на значительном расстоянии, подобно радару, безошибочно определять, где находится какое-нибудь животное. Возможно, эта врожденная способность помогла им почувствовать панику среди животных, которые при приближении цунами бросились прочь от берега, и спастись самим.

Андаманцы - коренное население Андаманских островов (Индия), доживший до современности живой реликт Каменного века. К настоящему времени их осталось всего несколько сотен человек. Как считается, андаманцы являются потомками первых мигрантов из Африки, покинувших родной континент 60 000 лет назад. Как и некоторые другие племена Юго-Восточной Азии принадлежат к так называемому негритосному типу австралоидной расы, отличительным признаком которого являются крайне низкий рост его представителей - не более 150 см у взрослых мужчин; также андаманцы являются единственной группой за пределами Африки, у которой встречается женская стеатопигия.

Некоторые андаманские племена уже исчезли (как считается. из-за пришедших к ним извне болезней), а два из уцелевших племён - джарава и сентинельцы - находились в изоляции от внешнего мира до конца ХХ века.

Племя джарава долгое время отвергало контакт с исследователями и индийским населением Южного Андаманского острова, до 1970-х годов было сделано лишь несколько фото с представителями этого племени.


Но исследователи смогли найти "ключ к сердцу" этого племени - эти ключом стали халявные кокосы: катера исследователей с моря подплывали к поселению джарава и не сходя на бросали в воду кокосы. которые джаравцы, разумеется, подбирали.


Таким нехитрым образом джарава, убедившиеся в безопасности своего общения с другими людьми, вступили в контакт с цивилизацией и вскоре уже без всякого страха и агрессии допускали исследователей к себе в гости - вот фото- и видео- свидетельства тех встреч:

Ныне джарава уже окончательно отказались от изолированного существования и без всякого страха стали приходить в посёлки индийских крестьян - чтобы попрошайничать, и сами того не подозревая стали постепенно превращаться объект интереса туристических компаний.

А вот обитатели острова Северный Сентинел оказались более крепким орешком. Следует отметить, что сентинельцы полностью контролируют свой остров площадью 72 кв.км, и не допускают на него никого из чужих - для защиты своей территории племя использует такое оружие как лук и отравленными стрелами; так, в 2000-х годах они убили несколько рыбаков, высадившихся на их остров.

В прошлом исследователи не раз делали попытки вступить в контакт с сентинельцами - как и джарава, их пытались приручить сбрасывая им с катеров кокосовые орехи.

Сентинельцы кокосы подбирали, но на дальнейший контакт не шли, и в дальнейшем довольно агрессивно реагировали на попытку сойти на их остров - в 2001 году они даже пытались обстрелять из лука вертолёт индийской Береговой охраны, проводившей перепись населения острова.

Через некоторое время исследователи перестали тревожить сентинельцев и они по-прежнему спокойно живут на своём собственном острове площадью 72 квадратных километра, а внешнему миру пришлось смириться со столь удивительным островным суверенитетом.

Остров Северный Сентинел.

Сегодня Андаманские и Никобарские острова принадлежат Индии, отсюда легко можно сделать вывод, что практически всё население островов составляют индийцы, или индусы, кому как больше нравится. Многие переселились сюда с материка, кого-то англичане, во времена своего владычества, пересилили насильно, суть в том, что и уклад жизни у местного населения ничем не отличается от жизни жителей Индии на материке.

В 2011 году общая перепись населения остановилась на отметке в 343 125 человек. Удивительная точность. Стоит отметить, что общая перепись населения в Индии потерпела сокрушительное фиаско, слишком много людей не имеют постоянного места жительства и вообще каких-либо документов. Они просто бродяжничают, работают где придётся и спят где получится. Очевидно, что на Андаманах с этим строже. Индийское правительство ревностно охраняет этот нетронутый уголок девственной природы и абы-кого сюда не пускает. Об этом также свидетельствует тот факт, что для посещения Андаманских островов одной индийской визы мало, требуется ещё получение специального разрешения.

Самый крупный город и столица Андаманских островов – Порт Блэр . Здесь проживают более 100000 человек. Очевидно, что своим названием город обязан лейтенанту Арчибальду Блэру, который героически перебил часть местного населения и основал на самом крупном из островов опорный пункт Ост-Индской компании. Как вы уже могли догадаться, в честь своего основателя этот опорный пункт теперь носит гордое название Порт Блэр. Население города занято в первую очередь рыболовством и судостроением. Крупных верфей в городе нет, да и промышленное рыболовство близь островов запрещено правительством, чтобы не навредить хрупкой экосистеме. Поэтому большая часть населения также вовлечена в туристический бизнес: изготовление и продажа поделок и сувениров, экскурсии на острова, дайвинг и т.д. Практически все владеют английским. Напомним, что это второй официальный язык в Индии.

Стоит отметить ещё одну особенность местного населения, большая часть проживающих здесь индийцев – потомки революционеров и политических заключённых. С конца 19ого века по 1952 год Андаманские острова использовались Британией как отдалённое место ссылки, проще говоря, лагерь для каторжников. Такой аналог Магадана, только с белоснежными пляжами и лазурным морем. Подробнее читайте об этом в статье посвящённой . Понятное дело, что наслаждаться природным великолепием островов арестантам не приходилось, условия содержания были чудовищными и редко кто доживал до окончания срока заключения, который обычно состоял из 20 лет каторжных работ по вырубке и заготовке леса. Сегодня туристы имеют возможность посетить тюрьму Андаманских островов. Здание давно уже переквалифицировалось в зловещий аттракцион. Несмотря на каторжное прошлое, уровень преступности на Андаманских островах очень низкий, разбойные нападения просто немыслимы. Однако кражи случаются, оставлять вещи без присмотра всё же не стоит.

Помимо индийцев, прибывших с материка, Андаманские острова населяют уникальные племена коренных жителей. Уникальность их состоит в том, что по мнению учёных они являются прямыми потомками первых хомосапиенс. Иными словами, на данный момент представители этих племён считаются самыми древними жителями нашей планеты. Это представители группы негрито – маленькие, смуглые, воинственные ребята, которые умудрились проспать эволюцию на своём райском острове и за 70000 лет проживания на Андаманах практически не изменились. Численность коренных племён в начале прошлого века оценивалась в 5000 человек. К сожалению, варварская колонизация островов Британией, и организация здесь каторжного лагеря, привела к резкому сокращению коренного населения и сегодня их численность колеблется между 500-800 человек. Провести точную перепись населения среди аборигенов не представляется возможным, так как посещение обитаемых ими островов строжайше запрещено. Для этого есть несколько причин: во-первых, столкновение с цивилизацией может бесповоротно изменить уникальный уклад жизни самых древних людей на планете, а во-вторых, велика вероятность того, что аборигены попросту истыкают непрошенных гостей стрелами и копьями.

Коренным жителям Андаманских островов приписывают поразительные возможности. Например, они могут на большом расстоянии, сквозь заросли джунглей определять местоположение интересующего их зверя. Грубо говоря, охотник-негрито точно знает, в каком направлении ему двигаться, чтобы настичь интересующую его добычу. Также современных учёных ставит в тупик возможность аборигенов безошибочно определять предстоящую погоду. Так в 2004 году обрушившееся на Андаманские и Никобарские острова цунами смыло в море более 5000 местных жителей. Позже выяснилось, что среди коренных жителей пострадавших не оказалось, так как они заблаговременно покинули свои деревни и ушли от берега подальше и повыше. Индийцам, проживающим на островах, следовало бы внимательней следить за своими соседями. Если вдруг негрито в очередной раз соберутся в горы, я бы на месте индийцев последовал их примеру.

Сегодня на Андаманских островах разделяют шесть племён коренных жителей. Из них только одно племя поддалось влиянию цивилизации и под нажимом британских миссионеров даже приняло христианство. Это племя Nicobarese базирующиеся главным образом на острове Car Nicobar . Остальные племена ведут первобытный образ жизни, занимаются исключительно охотой, собирательством и рыболовством.

1. Племя Andamanese в данный момент находится на грани вымирания и грозит исчезнуть уже в этом столетии. Сейчас племя насчитывает около 40 членов и проживает на острове Strait Island.
2. Племя Sentinelese одно из самых замкнутых и враждебных к чужакам. Очевидно, у них есть на то все причины. Базируются они на острове North Sentinel, остров не покидают и грозят истыкать стрелами всякого, кто вздумает заглянуть в гости. В связи с этим о племени известно немногое, их численность оценивается примерно в 200 человек, но, сколько их на самом деле прячется в джунглях неясно.
3. Племя Onges. Некогда крупное племя занимающее несколько островов сегодня насчитывает не более 95 человек и проживает на острове с милым названием Little Andaman.
4. Племя Jarawas населяет западное побережье островов South & Middle Andaman. Они также хорактерезуются учёными как замкнутые и враждебные ребята. Попытка установить контакт и подружиться с племенем успехом не увенчалась: подарки и гуманитарная помощь часто отправлялись в море, а над головами гостей свистели опасные стрелы. Сегодня племя насчитывает более 300 человек, а территория их обитания является закрытой для посещения.
5. Племя Shompens формально является обитателем не Андаманских, а Никобарских островов. Проживает оно на острове Great Nicobar. Сегодня племя насчитывает не более 150 человек.

Племена в Индии Маретина Софья Александровна

Глава 1. ПЛЕМЕНА-ИЗОЛЯТЫ (АНДАМАНСКИЕ АБОРИГЕНЫ)

Мы начинаем свой рассказ с наиболее ранних племен - андаманцев, коренного населения Андаманских островов, которых обычно рассматривают как остаток одного из древнейших человеческих сообществ. Они смогли донести до нашего времени (естественно, не полностью в первоначальном виде) самые ранние формы социальной организации и культуры, фиксируемые источниками. Андаманы открылись глазам пораженных наблюдателей и ученых, по существу, только в середине ХIХ столетия, когда после Сипайского восстания английские хозяева Индии обратились к этим ничейным островам в поисках места для организации каторги.

Андаманский архипелаг включает целый ряд островов, которые объединены в два крупных обитаемых комплекса - Большой и Малый Андаманы. Острова оказались заселены - около 5 тысяч островитян, среди которых ученые выявили границы двенадцати племен, были обнаружены в лесах двух главных островов. «Великие андаманцы» - под таким названием были известны племена Большого Андамана (это примерно десять племен). Увы, были, поскольку в настоящее время они уже прекратили свое существование. На Малом Андамане, кроме онге , аборигенов этого острова, представители которых еще сохранились, проживают джарава и сентинельцы . Андаманские аборигены - онге - негритосы, остаток древней негритосской расы, которая в древности, до отделения островного мира от азиатского материка, была распространена на обширной территории Юго-Восточной Азии, а в новое время была представлена лишь небольшими группами - малайскими семангами и филиппинскими аэта .

Понятно, какой сенсацией было обнаружение на Андаманах еще одной группы некогда великой расы, к тому же наименее подвергшейся посторонним влияниям благодаря не только географической изоляции их островов от остального мира, но и комплексу страха, который сложился у поколений мореплавателей в отношении аборигенов, а также невхождению островов в политические рамки какой-либо страны. Андаманцы - очень темные по окрасу кожи, курчавоволосые, крайне низкорослые (мужчины - 145 см, женщины - 138 см), с инфантильными, как отмечают антропологи, чертами лица, с отчетливо проявляющейся у женщин стеатопигией. Подчеркивается чисто азиатский характер их антропологического облика. У исследователей вызывает особенный интерес тот факт, что никакие смешения почти не нарушали чистоту их облика, - это поистине уникальный случай.

Кроме того, необходимо (в первую очередь для эколога) отметить их органичную вписанность в свое природное окружение - на протяжении тысячелетий они жили исключительно тем, что «приготовила» им сама природа, не нарушая баланса с этой средой и донеся до нашего времени те же способы обеспечения своего существования. Это удивительный пример длительного и полного сохранения баланса между природой и человеком, что объясняется обширностью и богатством лесных просторов островов при незначительной численности и небольшом росте населения.

Предельная адаптация к своей среде - главное условие выживания аборигенов в сложных условиях отрыва от цивилизованного мира. Это адаптация физиологическая (эластичность кожи, иммунитет к малярии, удивительная острота зрения), психологическая (полная аккомодация к мрачным лесным дебрям, наводящим страх на всех пришельцев) и, главное, хозяйственная. О глубине последней говорит, в частности, наличие двух основных групп - лесных (эремтага ) и прибрежных (ариото ) андаманцев. Поражают знания морских андаманцев в области морской охоты, пород рыб, их умение плавать и нырять, изготовлять лодки и различные орудия лова. Лесные жители столь же примечательны великолепным знанием зоологии и ботаники, умением разбираться в повадках зверей и свойствах растений. Всем андаманцам прекрасно известно, в какое время года следует охотиться на гигантских черепах или кабанов, когда какое растение цветет и какими оно обладает лечебными свойствами, какое дает наиболее сочные и вкусные плоды. Да, эти стоящие на уровне развития людей каменного века лесные изоляты живут в своем особом природном мире, в котором они чувствуют себя уверенно и который в течение тысячелетий являлся их единственной экологической средой, поскольку другие виды экологического окружения (такие как социальное, этническое) у них отсутствовали вплоть до их столкновения с новопоселенцами, которые разрушили их устоявшийся мир.

Итак, основные занятия андаманцев - собирательство готовых продуктов леса, охота, ловля рыбы и морских животных - то, что принято определять как «непроизводящее хозяйство». Тот факт, что андаманцы так и не перешли к оседлому производящему хозяйству - лесному земледелию, в немалой степени объясняется исключительной природной щедростью островов, что не создавало стимулов для технологического развития. Хочется отметить еще один важный момент: андаманцы не выходили за пределы своей локальной географии, собирая все необходимое для жизни исключительно на своей племенной территории. Кстати, именно этот момент после столкновения с внешним миром сослужил им плохую службу, мешая обжиться на новых участках того же леса, куда они были оттеснены переселенцами.

Андаманский год расписан буквально по дням. Основная жизненная задача - добывание пищи, на что уходит весь день, хотя, несмотря на нелегкий труд, всегда остается время для общих танцев и развлечений. Время проходит в постоянных ежедневных походах за корнеплодами и съедобными корнями, дикими фруктами, в поисках лесной дичи. Весь хозяйственный цикл идет своим чередом, но его своеобразная кульминация для лесных жителей - сбор меда диких пчел. Зацветает дерево рар , что означает подготовку к медовому сезону, потом к нему присоединяются другие медоносы. Уменьшается луна - и тогда готовятся к походу за медом. Заранее заготавливают растение джини , сок которого обладает запахом, отпугивающим пчел. Обычно в сборе меда участвует вся группа - меда нужно много, он компенсирует организму недостаток сахара, которого мало в диких плодах. Онге собирают личинки цикад и рогатых кузнечиков, которые рассматриваются как деликатесы. Основное орудие собирателей - копательный кол (палка-копалка) из твердого дерева с заостренным концом или крючковатый шест для сбора плодов с деревьев. Металла андаманцы не знали, однако к ним в руки могли попадать железные предметы с потерпевших крушение судов, и их иногда использовали для замены отдельных частей традиционных орудий (не изобретая новые формы). Онге ловят все, что живет в море.

И, конечно, охота - основное и любимое занятие андаманцев. Это не просто труд, добыча средств к существованию, но и развлечение, спорт, праздник, волнующее коллективное действо. На кабанов охотятся с собаками, которые были завезены на острова и размножились там, охотятся с луком и стрелами, которые являются и основным рыболовным орудием. После успешной охоты устраиваются общие танцы, которые составляют органичную часть жизни аборигенов. Андаманцы не пользовались сумпитаном - духовым ружьем. Мы специально отмечаем этот факт, поскольку в известной повести Артура Конан Дойля «Знак четырех» герой, абориген Андаманских островов, совершает убийства с помощью смертоносной стрелки, выпускаемой из духового ружья. Такое оружие имеет распространение не на Андаманах, а на Калимантане, у даяков Индонезии. Из других видов занятий можно отметить гончарство, высокий уровень развития которого заинтересовал исследователей.

В целом общее развитие андаманцев настолько низко, что они - едва ли не единственные в мире - не умели и, по существу, так и не научились добывать огонь, а лишь сохраняли его, перенося в своих перекочевках тлеющий кусок дерева, загоревшийся после частых в этих широтах гроз. В первобытном обществе андаманцев не оказалось потенций для развития даже бартерного обмена (напоминаю, что речь идет о доколонизационном периоде в жизни аборигенов). Правда, у андаманцев, как и у многих первобытных народов, существовал обычай обмениваться некоторыми ценимыми у них предметами: оружием, утварью, украшениями. Однако это следует рассматривать именно как дары, не имеющие товарной ценности, но преподносимые с расчетом на ответное одаривание. Основной целью такого обмена было установление дружественных отношений, поддержание мира между племенами.

Можно ли считать андаманцев народом неоседлым, всегда находящимся в пути? Скорее их можно назвать полукочевым народом, поскольку при всей подвижности их образа жизни у них имелись и постоянные стоянки, к которым они регулярно возвращались. Можно выделить три основных типа стоянок андаманцев. Первый тип - постоянная стоянка, считающаяся таковой с известной долей условности, к ней возвращались в определенные сезоны и проводили в ней значительную часть года. Такая стоянка могла использоваться из поколения в поколение. Второй тип - временная - там группа проводила не более 2–3 месяцев, эта стоянка всегда имела вид деревни, в то время как постоянная могла выглядеть и как единая общинная хижина. Третий тип - охотничья стоянка, примитивный заслон от непогоды, наиболее архаичный тип, рассчитанный на несколько дней.

Несколько слов нужно сказать об этих типах стоянок. Как отмечалось, постоянный лагерь может выглядеть как группа построек, расположенных по принятому плану, а может быть одной общинной хижиной, которая заменяет целую деревню. Место для постоянных стоянок выбирают очень тщательно - оно должно быть защищено от жестоких тропических бурь, располагаться поблизости от источника питьевой воды и освоенных хозяйственных угодий.

Общинная хижина - наиболее древний тип жилища, рассчитанный на долгие годы использования. Это уникальное сооружение (рис. 1), которое уже практически ушло из жизни, но описания и фотографии которого свидетельствуют о еще недавнем распространении этого типа жилищ. Первое, что бросается в глаза, - высокая зонтичная крыша, остов которой составляют два-три ряда концентрически расположенных столбов. Это круглая, достаточно монументальная постройка, способная защитить ее обитателей от непогоды, но очень тесная, поскольку вмещает население целой деревни. Внутри нет семейных ячеек и особого помещения для вождя - ее конструкция отражает общинный, эгалитарный характер общества. Именно в таких древних общинных хижинах сложился весь традиционный уклад жизни. Здесь разделывали добычу, спасались от непогоды, на лужайке мужчины танцевали под аккомпанемент женского пения. Место для танцев - обязательный элемент традиционной андаманской постройки, к какому бы типу она ни принадлежала. Отдельные спальные места располагаются в основном по радиусу, по большому внутреннему кругу, люди спят лицом к центральному столбу и ногами к наружному кругу. В центре, под высшей точкой крыши, находится общинный очаг, где постоянно горит огонь. Наряду с ним имеются и отдельные семейные очаги.

рис. 1

В другом типе постоянной стоянки - поселении в виде деревни - в рассредоточенном виде повторяется структура общинной хижины. Семейные хижины (от 10 до 15) выстраиваются вокруг открытого центрального пространства - места для танцев. Непременной принадлежностью деревни является, как и в общинной хижине, общий очаг - символ единения всей группы, которым пользуются достаточно часто - как только появляется повод для празднования (удачная охота, счастливый день по местному календарю и пр.). Тогда день заканчивается общими танцами и коллективным угощением. Очаг обычно располагается возле хижины для юношей (прообраз будущего мужского дома), по некоторым сведениям, в прошлом строились и дома девушек.

Стоянки второго типа, которыми пользовались более короткое время, всегда имеют форму деревенского поселения и отличаются от первых меньшей надежностью и тщательностью изготовления. Наклонная крыша, высоко вздымающаяся спереди и низко свисающая сзади, кроется листьями или травой и, по наблюдениям исследователей, характерна для типичных жилищ негритосов (в частности, хижин малайских семангов).

Лес не только кормит андаманца и дает ему строительный материал, но и помогает удовлетворить все его жизненные потребности. Скудная одежда - пояс и набедренная повязка, передник, небольшой набор украшений - все это делается из растительных волокон, листьев, древесной коры. Многие племена вообще не пользуются одеждой, ограничиваясь поясом, за который затыкаются необходимые предметы (стрелы, топорики и пр.).

В качестве украшений используют простые веревки из растительных волокон, которые носят в виде ожерелий и поножей. Материалом также могут служить раковины и кости (человеческие и звериные). Вызывает удивление, что аборигенами редко используются такие завидные украшения, как перья птиц, тем более что птичий мир на Андаманах отличается большим разнообразием и ярким оперением. Видимо, отсутствие уборов из птичьих перьев в костюме андаманцев является характерной чертой негритосской культуры, поскольку, как показывают материалы, они не использовались и другими представителями этой расы (в отличие от океанийской традиции).

Внешний облик андаманца завершает прическа. Издавна практиковалось бритье головы, иногда - наголо, иногда посередине оставляют небольшой ежик - нечто вроде тюбетейки из волос. Что касается пищи андаманцев, то по существу о ней уже было сказано при описании их хозяйства. Хочется лишь подчеркнуть, что, хотя аборигены не добывали огня, они всегда варили добытое мясо и морепродукты. К разговору о пище мы вернемся в связи с важностью той роли, которую она играет во многих обрядах андаманцев.

Заключая приведенные краткие сведения по материальной культуре андаманцев, хотелось бы отметить следующее: во-первых, лес (отчасти и море), дающий им все необходимое, может с полным основанием считаться не только природной, но и культурной их средой. Во-вторых, при всей застойности и отсталости материальной культуры и техники хозяйства андаманцев, там проходили известные прогрессивные изменения (не связанные с какими-либо внешними влияниями), которые не сразу бросаются в глаза, потому что были растянуты на длительный период времени. И все же отсутствие стимулов для развития в условиях щедрой природной среды привело к длительному гомеостазу, результатом чего стало положение островитян на низшей ступени общественного развития.

Восстановить традиционную социальную структуру андаманцев очень непросто, но можно констатировать, что речь идет об обществе, крайне неразвитом социально, об обществе эгалитарном, с весьма ограниченным набором социальных подразделений. Многие элементы этого общества (которые мы не решаемся назвать институтами) находятся в зачаточном, нестабилизированном состоянии. К тому же после раскрытия общества аборигенов для внешнего мира процессы депопуляции и деградации происходили весьма стремительно, так что далеко не все черты этого общества могли быть учтены. При всей нечеткости социальных реалий у андаманцев (и наших знаний о них) можно говорить о том, что племя у них - категория социальная. Ведь важнейшими из показателей распада социальной системы андаманцев являются именно нарушение эндогамии и обособленности племен, их смешение при попытке переселения на общую территорию.

Однако реально функционирующими социальными общностями следует считать, как и у большинства племен, локальную группу и семью. Именно локальные группы, связанные узами родства и общими хозяйственными интересами, отмечали первые исследователи Андаман, когда писали, что андаманцы живут небольшими бродячими группами. Каждая группа была полностью автономна, занималась своим хозяйством и исполняла все социальные функции безотносительно к другим частям племени. Правда, ежегодно проходили общие встречи нескольких племен, обычно тех, территории перекочевок которых находились по соседству. Это способствовало сближению племен и установлению дружеских контактов. Во время общих собраний обычно происходил обмен дарами, о котором упоминалось выше. В результате численность такой локальной группы не была стабильной - в период встреч она разрасталась, а в другое время сокращалась до двух-трех семей, занимавшихся решением той или иной целевой задачи.

В локальную группу входят несколько семей. Семьи у андаманцев никогда не были большими, в них, кроме мужа и жены, входят 1–2 ребенка и иногда кто-нибудь из одиноких престарелых родственников. Семьи одной группы обычно связаны родственными узами - подрастающие дети, образуя свою семейную ячейку, обычно остаются в группе родителей. Возможно переселение из одной группы в другую - такие переходы обычно затруднены в социумах со сложившейся родовой структурой, но андаманское общество не дошло до развития родовых связей и создания длинных генеалогий. Напомним, что речь идет о тупиковом варианте развития, отличном от генеральной линии эволюции. Если в научной литературе иногда встречаются термины, принятые для определения родовых институтов, то при ближайшем рассмотрении оказывается, что под ними скрывается та же локальная группа - основная социальная единица андаманцев. Именно такая локальная группа и составляла население описанных выше общинной хижины и поселения типа деревни. Каждый человек пользуется своими личными орудиями труда и другими нужными предметами, имеет право на свою долю добычи в охоте или рыбной ловле, готовит на своем семейном очаге (кроме отмеченных выше коллективных угощений, когда используют общий очаг). Единственная коллективная собственность - земля локальной группы. При этом предметы постоянно отдаются и принимаются в дар, легко происходит естественное отчуждение и столь же простое приобретение любых предметов, так что никакая вещь не принадлежит одному лицу долгое время. Так что проблема собственности практически не встает перед андаманцами.

В эгалитарном обществе андаманцев существует единственная привилегия - это привилегия возраста. При дележе добычи лучшие куски получают старшие, даже не участвовавшие в охоте, владельцем лодки чаще всего оказывается один из старших членов группы, а молодые его обслуживают. Именно авторитет старших заменяет неразвитую потестарную систему и помогает поддерживать мир и порядок в группе. В свете всего сказанного представляется, что локальную группу при всей несбалансированности ее социальных связей, аморфности состава можно считать общиной самого раннего типа, характерного для доземледельческих народов: ведь именно эта общность выступает как основной субъект всей социальной структуры островитян, то есть выполняет функции именно общины.

Несколько дополнительных соображений об андаманской семье. Семья у андаманцев - по типу, как уже говорилось, малая, парная, то есть нестабильная, несамостоятельная в хозяйственном плане ячейка. В то же время семья внутренне спаяна, для нее характерна достаточная прочность семейных уз. Как и в большинстве ранних обществ, у андаманцев практикуется добрачная свобода, но после заключения брака внебрачные связи считаются неприемлемыми. Конечно, на семью, как и на другие сферы общественной жизни (и, вероятно, еще в большей степени), оказало губительное влияние появление на островах каторги, что привело к ломке и до того не слишком стойких моральных устоев. Наиболее ощутимым регулятором брачных связей следует считать эндогамию племен, но с появлением новых администраторов, которые пытались поселить остатки племен в общих домах - хоумах , стало происходить смешение племен и отмечаться неразборчивость в брачных правилах. Что касается экзогамии локальных групп, то она является весьма проблематичной, так же как отсутствует последовательность в линейности и локальности заключаемых браков. Отличительной чертой семейной жизни андаманцев является крайне распространенная практика адоптирования (иначе адопции , то есть усыновления, удочерения) детей. По сообщениям информантов, в традиционном обществе андаманцев редко встречался ребенок старше 7 лет, который жил бы со своими родителями. Адоптировать разрешалось столько детей, сколько человек пожелает, при этом чаще детей адоптируют из чужой, а не из своей группы. В этом обычае отчетливо проявляются присущие первобытному строю коллективизм и общинность. Адопция способствовала установлению близких, дружеских связей между разными общинами, не давала развиваться отчуждению и вражде (вспомним ежегодные встречи разных племен, которые играли сходную роль).

Семейная обрядность у андаманцев крайне скудна и неразвита. Остановимся на одном из обрядов жизненного цикла, который занимает в жизни андаманцев более важное место, чем другие. Мы имеем в виду инициационные церемонии, в которых отражаются разные представления андаманцев, касающиеся их образа жизни и психологии. Через инициацию проходят и юноши, и девушки, хотя только мальчики по достижении зрелости переходят жить в отдельную хижину. Как и во всех ранних обществах, они в процессе восхождения не только к половой, но и к социальной зрелости проходят через ряд испытаний, облеченных в форму инициационных церемоний, каждая из которых имеет (или имела) особый смысл. Уже с раннего возраста все дети начинают подвергаться татуировке (именно подвергаться, потому что это довольно болезненная операция), нанесение которой продолжается и в последующие годы, принимая форму растянутого во времени обряда. Мы остановимся на инициации юношей, поскольку у них этот ритуал более разработан. Юноша «вступает в зрелость», и это должно быть отмечено не только семьей, но и всей группой. Острием стрелы один из стариков наносит на спину испытуемого горизонтальные линии, а тот должен терпеть боль, не издавая ни звука. Когда рубцы на спине заживут, делают такие же на груди. У девушек все это выглядит менее болезненным.

Но основное содержание инициационных обрядов связано с едой, воздержанием от тех или иных продуктов питания. Общий смысл заключается в том, что испытуемый на время должен отказаться от главных, привычных видов пищи, но так как одновременно это сделать невозможно, то отказываются от различных яств по очереди. Руководят церемонией старшие - знатоки традиций. Одним из самых важных является воздержание от мяса черепахи - любимейшего лакомства андаманцев. По окончании поста (срок определяют те же старики) устраивают «обряд черепахи». Готовят жаркое из черепахи, юношу сажают на подстилку с вытянутыми ногами и сложенными руками (в такой позе он должен просидеть 48 часов), его тело натирают салом животного и дают съесть небольшое количество мяса. Дальше - омовение, танцы, общий праздник, юноша получает новое имя - тайное, никому не известное.

Еще один этап инициации - «обряд кабана». Он знаменует собой окончание запрета на поедание еще одного лакомства - свинины. На плечи юноши, который снова должен сидеть в описанной позе, надевают скелет кабана, тело натирают свиным салом и раскрашивают охрой. Согласно некоторым сведениям, между этими двумя важнейшими этапами инициации имеется еще один - медовый праздник, разрешающий употребление меда после временного воздержания. Таким образом, мы видим, что с помощью описанных церемоний общество намеренно внушает молодым социальную значимость пищи. Меняется социальный статус мальчика - он становится взрослым, и поскольку в жизни андаманцев главное - добывание продуктов питания, он постигает не только материальную, но и социальную и моральную значимость пищи - через возвращение к ней после тяжелого воздержания.

В свадебном обряде тоже принимает участие вся община и даже гости из других групп. Главное обрядовое действие - сидение жениха на коленях у невесты в присутствии всех приглашенных. Социальный союз выражается символически - через физическое объединение. Как и в церемонии инициации, во время свадьбы молодые вступают в новое состояние, которое влечет за собой новые права и заботы. Обязательным элементом свадьбы, как и во всем мире, является плач - ведь прежние привязанности, прежние отношения хотя и не исчезают, но изменяются, и каждому участнику есть что оплакать. Также интересно отметить, что во время каждого обряда, знаменующего собой вступление в новый жизненный этап, меняется имя (или какое-то время оно не упоминается). Считается, что личность как бы приобретает новое качество, и потому человек получает дополнительное имя, часто тайное.

Андаманцы считают, что, умирая, человек не аннигилируется полностью, а просто меняет свои физические черты, свою личность. Поэтому имя недавно умершего человека избегают произносить. В переходный период, когда человеческая личность еще не обрела своей новой формы, имя не употребляется - до окончания траура. Погребальные церемонии андаманцев (тело обычно хоронят в лесу) - это не только выражение личной печали, но и ритуальное проявление чувств всего коллектива - ведь смерть нарушает его солидарность. От тела стараются поскорее избавиться, меняют место стоянки. Конечно, покойного оплакивают, некоторое время все находятся в неопределенном состоянии, когда покойный уже не является членом общества живых, но еще не вошел в мир духов. Переход наступает с окончанием траура, отмечаемого общей торжественной церемонией, где перемежаются слезы и жизненно важные для андаманцев танцы. Тем самым восстанавливается мировой порядок, покой в обществе: покойный занял свое место в ином мире.

Необходимо отметить, что вся структура традиционного общества андаманцев не восстановлена с достаточной убедительностью. Очевидно, что описанное ранними исследователями общество (когда андаманцы уже деградировали, но еще существовали) выглядит как крайне примитивная структура («прелитическая», по словам исследователя Чиприани). Бродячие группы с текучим составом, который не вмещается в имеющиеся классификации (патрилинейная, экзогамная и прочие группы), с несложившимися родовыми категориями, неразвитой системой власти, трудно определимыми брачными нормами. В то же время есть и другое общество, контуры которого достаточно туманно проступают по мере исследования и сравнения доступных отрывочных материалов. Оно тоже крайне примитивно, стоит на низшей стадии развития. Но оно подчинено традициями и правилам поведения и взаимного общения, это общество со своей моралью, со своей, пусть крайне неразвитой, социальной этикой. И это общество, к сожалению, уже практически недоступное для дальнейшего исследования, может быть поставлено в один ряд с другими охотничье-собирательскими культурами, развитие которых пошло по тупиковому пути.

Говоря об андаманцах, нельзя не сказать несколько слов об особенностях их религиозных воззрений (не рискнем говорить - религии, поскольку таковая еще не сформировалась). Вряд ли можно говорить о какой-либо религиозной системе, но в то же время вызывает удивление, что это примитивное, ныне находящееся на грани вымирания человеческое сообщество сумело выработать достаточно сложные понятия, создало пространный (во всяком случае по сравнению с социальной сферой) круг легенд и мифов. Эти затерянные в лесах маленькие группы, постоянно занятые трудом по добыче пищи, на протяжении поколений предавались размышлениям о происхождении людей и животных, смысле различных явлений природы, судьбе человека после смерти, душе и других вопросах, казалось бы, столь далеких от повседневных забот аборигенов.

У андаманцев нет привычных сложившихся форм богопочитания, утвердившихся форм обрядности. Но у них имеются свои представления о добре и зле, о тех поступках, которые могут вызвать гнев высших сил. Существуют и свои легенды о происхождении жизни и людей - и об их гибели, и о первочеловеке - еще не о творце, но о неком прообразе культурного героя... Как это обычно бывает в зачаточный период становления религии, духи и боги еще не приобрели четкий антропоморфный облик, мифологические предания и легенды существуют во множестве версий. По характеру эти верования, безусловно, носят анимистический характер, имеет место персонификация различных природных явлений, но характер отдельных духов еще весьма нестойкий. Нестабильны даже пол отдельных феноменов (иногда Солнце оказывается мужем Луны, иногда наоборот) и сама сущность образов: например, молния воспринимается то как человек, то как факел, птицы - то в птичьем обличье, то в женском и т.д. Поражает многовариантность фольклора, когда сходные события передаются всегда в несколько иной форме, с различными дополнительными деталями (это касается и песен).

Но какой же яркий мир предстает в бесхитростных сказаниях островитян! Их пантеон и все их религиозные представления - плоть от плоти той природной среды, в которой они существовали на протяжении сотен поколений. Два главных духа среди мириад невидимых сверхъестественных существ - олицетворение двух главных муссонов (и у них пол не определен). Лучший способ их умилостивить - не вредить лесу. Страшный грех - сжигание пчелиного меда, неурочное употребление лесных фруктов и - особо тяжкий проступок - нарушение тишины во время вечернего пения цикады - святого часа, когда все должно умолкнуть. Этот проступок вызывает гнев богов, который проявляется в сокрушительных грозах и ураганах, столь характерных для природы Андаман. А звери тоже чисто андаманские: гигантские ящерицы, виверры, птица-зимородок и бронзовый голубь и даже... муравьиная куча (муравейник), которая часто выступает в качестве брачного партнера живого существа. В этом удивительном мире рождались религиозные представления и фантазии андаманцев, складывалось их мироощущение.

Передается андаманский фольклор посредством признанных знатоков народной мудрости - око-джуму . Этим людям (чаще это мужчины, иногда женщины) приписываются особые знания и связь с духами, от которых они получают колдовскую силу и знахарские способности. Духи - лау - окружают людей, могут творить и добро, и зло. Они невидимы, но имеется их описание как светлокожих существ, нередко с длинными волосами и бородой, т.е. им придают черты необычной для аборигенов внешности. Духи всегда опасны. От их пагубного воздействия защищают и различные магические действия (их знают окоджуму), и некоторые предметы: человеческая кость, стрела, огонь, красная краска, которой раскрашивают тело.

Человек после смерти становится духом, причем для андаманцев существует заметное различие между умершими недавно и далекими предками, которые стали предметом особого почитания. Предки рассматриваются как своеобразные боссы - бигмены - и постоянно фигурируют в местных преданиях.

В сонме лесных и морских духов есть и персонифицированные (хотя и недостаточно четко) боги, которым приписываются различные существенные функции, даже функция Творца. Особо выделяется Пулуга - верховное существо, он никогда не был рожден, он невидим, бессмертен и вечен. У него есть жена, множество дочерей и один сын. Это уже не бестелесные духи, они обладают определенным обликом (хотя и тут могут быть варианты): жена имеет зеленую кожу, дочери - черную. Очень интересна его связь с муссонами. «Боги, создающие муссоны» - так назвал индийский исследователь Д. Бисвас Пулугу и другого бога - Тарай (все имена имеют разночтения), уступающего Пулуге по популярности, но занимающего равное с ним место «муссонного бога».

Такое высокое положение «муссонных богов» не случайно. Роль муссонов на Андаманах настолько велика, что миропониманию андаманцев свойственно деление пространства не только по странам света, но и по муссонам. Вся жизнь этих детей природы зависит от муссона, его силы, времени прихода. Но даже эти наиболее популярные боги отличаются весьма противоречивыми характеристиками: неопределенны их пол, их родственные связи, и их поступки излагаются по-разному. Связь с муссонами - еще одно свидетельство теснейшего слияния андаманцев с природным миром, который не только питает их в буквальном смысле слова, но и дает пищу для религиозно-мифологических представлений. Солнце, дающее тепло, Луна с ее мягким сиянием, гром и молния, проявляющиеся в обстановке яростных тропических бурь, радуга - многоцветный путь на небеса - все эти явления поражают воображение андаманцев (как и других жителей разных широт) и порождают множество легенд, суеверий, страхов и восторгов...

Есть у андаманцев и понятие души. По их поверьям, она рождается из зеркального отражения в воде. Имеются довольно смутные представления о том, что в теле андаманца сосуществуют дух и душа, после смерти душа покидает тело, и человек становится духом. Мифология андаманцев достаточно разнообразна, но, подчеркнем еще раз, в изложении каждого андаманца любой рассказ существует самостоятельно, отдельные варианты не объединяются в общую картину. Большая часть фольклора обращена в прошлое - это рассказы о происхождении мира и различных явлений, о мифических предках, богах и животных.

Распространен рассказ о первочеловеке, которому бог Пулугу дал разнообразные знания и который потом сам сотворял других людей. При этом человек (человечество) может родиться от брака гигантской ящерицы и виверры. Можно проследить мотивы о потопе в рассказе о продолжительном ливне (в ходе которого люди могли превратиться в животных и птиц), посланном богами на землю за грехи людей, например за нарушение тишины во время вечернего пения цикады; о похищении огня у богов, часто совершаемом птицами (или женщинами с птичьими именами), иногда - виверрой или ящерицей.

Мы видим, что эти мировые сюжеты (точнее, еще мотивы) вписаны в местный колорит, отсутствуют барьеры между человеком и животными, которые могут свободно превращаться друг в друга или выступать то в одной, то в другой ипостаси. Такого рода «вписанность» не только человека, но и его религиозных и мифологических представлений в свой привычный мир - отличительная черта практически всех «природных народов». Абстрактное мышление еще не получило развития, все образы и представления воплощаются вполне конкретно в привычных для Андаман реалиях.

Переломным моментом в судьбе всех народов, проведших тысячелетия в состоянии изоляции, был выход к широким контактам с внешним миром. Для разных регионов это время не полностью совпадает, но в целом оно определяется процессами капитализации, которые, хотя и в запоздалой, колониальной форме, стали развиваться и в Индии. Этот процесс коснулся племенного населения в конце XIX - начале XX в., когда растущая потребность в минеральных ресурсах, в частности в дешевом топливе для развивающихся заводских предприятий, привела к уничтожению барьеров, отделявших закрытые лесные территории и их обитателей от большого мира. Последствия соприкосновения народов первобытной периферии и пришлого населения эпохи индустриального века оказываются достаточно драматическими и в большей своей части разрушительными. При этом чем больше разрыв в уровне развития взаимодействующих народов, тем труднее устоять недавнему изоляту, который всегда оказывается слабой стороной. В этом смысле положение андаманских аборигенов оказалось наиболее трагическим. Примитивное хозяйство, неоформившаяся социальная структура, менталитет людей каменного века оказались настолько хрупкими и незащищенными при первом столкновении с так называемым цивилизованным миром, что ни о какой интеграции в русло общей жизни, провозглашаемой индийскими политологами (и даже об ассимиляции), не могло быть и речи. И самое страшное заключалось в том, что произошел разрыв тех древних связей, которые соединяли андаманцев с их природной средой, связей, определявших все особенности их традиционного общества, т.е. произошло выпадение аборигенов из их экологического окружения.

Поскольку, как отмечалось выше, в традиционном обществе аборигенов не было стимулов, которые изнутри способствовали бы его поступательному развитию, решающим оказалось влияние внешних сил. Появление в жизни андаманцев каторжного поселения, новой администрации, позднее - потока колонистов нарушило устоявшийся за века строй жизни аборигенов и привело к переменам, к которым островитяне не были подготовлены ни физически, ни морально. Прежде всего пострадала та природная среда, с которой, как было показано выше, андаманцы составляли единое целое. Сразу начались расчистки леса, что привело к вытеснению части племен из мест их традиционных перекочевок, из их привычной «малой экологии». К тому же, первые шаги колонизаторов сопровождались кровавыми столкновениями, которые унесли жизнь многих и так достаточно немногочисленных островитян. С увеличением числа переселенцев (очень разных по этническому составу) андаманские аборигены вскоре оказываются на положении этнического меньшинства на своих родных островах. Первые неудачи колониальной администрации имели своим печальным последствием долгие годы вражды и недоверия со стороны племен, нестабильному укладу которых был нанесен тяжелый удар.

Далее положение усложнилось. Видя гибельные последствия карательных акций против аборигенов, английская администрация изменила политику и решила пойти по пути их приручения. С этой целью в 1883 г. были устроены специальные жилища (их обычно называют «хоумы»), куда стали переселять аборигенов с, казалось бы, самыми благими намерениями - оказания помощи, опеки, отлучения их от «варварских обычаев». При этом следует учитывать важные слова, произнесенные Э. Мэном, одним из первых исследователей андаманцев, который занимал высокую должность заместителя суперинтенданта Андаманских и Никобарских островов: он выразил сомнение в том, что указанные попытки администрации смогут дать только положительные результаты, ибо обнаружено, что «насколько они выигрывают в интеллекте и контактности, в той же мере становятся жирными и ленивыми». Это выражение хотя и звучит несколько шокирующе, к сожалению, оказалось на редкость прозорливым. Действительно, получая привозимую пищу, андаманцы быстро утрачивают инициативу в добывании традиционных средств к существованию, забрасывают свою любимую охоту и все больше времени начинают проводить в тоскливом ожидании прибытия корабля с продуктами и прочими вещами. Зависимость от природы сменилась зависимостью от посторонних, которые способны их подкармливать и одаривать.

Хоумы сыграли трагическую роль и в том отношении, что именно с них началось распространение эпидемий и патологий, против которых у андаманцев не было иммунитета. Не менее важные последствия хоумы имели и для всей внутренней социальной структуры аборигенов. Они оказали разрушительное воздействие на основы племенного общества, так как под одной крышей собирали людей, принадлежавших к разным племенам, что имело следствием нарушение племенной эндогамии - одного из основных факторов социальной структуры андаманцев. Если раньше каждая локальная группа была связана со своей ландшафтной зоной, которая признавалась всеми племенами, то с появлением хоумов «мирные андаманцы» стали свободно кочевать по всем районам островов, игнорируя традиционные границы. Мы употребили словосочетание «мирные андаманцы», так как сложилась своеобразная ситуация: именно те андаманцы, которые согласились на дружественные отношения с администрацией и отдавали в хоумы своих детей, в первую очередь стали исчезать как этнос («великие андаманцы»). Выжили те, кто занял откровенно враждебную позицию и ушел в леса, не отвечая на попытки установить с ними связь (джарава - до сих пор нет полной ясности, сколько их членов находится в гуще андаманских джунглей), а также отчасти те, кто познакомился с переселенцами с материка позднее (онге). Хотя отдельные племена (точнее, остатки отдельных племен) имеют разную судьбу, однако общие выводы касаются всех: именно выпадение из своей среды - и природной, и социальной - привело к потере «нерва жизни», как пишут исследователи, отсюда - утрата интереса к жизни и снижение жизнестойкости - необходимых для существования народа качеств. Да, после обретения независимости индийское правительство предпринимает меры по сохранению уникального андаманского этноса, но последствия распада традиционной структуры и особенно психологического надрыва едва ли преодолимы.

Андаманцы - племена, находящиеся на начальном уровне развития. Другая группа племен, также в ходе своего развития не достигшая уровня производительного труда, - собиратели и охотники - населяет горы Южной Индии. Они также принадлежат к негроавстралоидной расе, но не к негритосам, а к так называемым веддоидам. Они отличаются малорослостью («пигмеоидность»), но несколько выше андаманцев. Антропологи отмечают их густой волосяной покров на теле, они темнокожи и мускулисты - типичные горцы, привыкшие к длительным переходам по горным отрогам и по густым джунглям. Это кадары, ченчу и ряд других племен - именно в горах Южной Индии находится очаг самых слаборазвитых адиваси. Они говорят на дравидийских языках и диалектах. Отсутствие письменности у многих мелких групп затрудняет окончательную классификацию. Обычным жилищем этих собирателей являются уже стабильные поселения, лишь во время длительных лесных переходов строятся временные заслоны из веток и листьев. У южных адиваси, как и у всех народов, стоящих на низком уровне общественного развития, существовала тесная связь с экологическим окружением. Богатая природа южных лесов практически обеспечивала все бытовые потребности народа - и стройматериалы, и незатейливые элементы костюма и украшений, и пищу, в целом более калорийную, чем у развитых равнинных соседей.

По сравнению с андаманцами, южноиндийские племена все же не были столь непреодолимо отделены от столбовой дороги развития страны, эпизодические контакты (набеги, обмен) у многих из них имели место, хотя велись нерегулярно и не оказывали решающего влияния на их жизнь. В результате последствия их выхода из изоляции оказались не столь трагическими, как в андаманском случае. Лишь ничтожная их часть перешла к земледелию, хотя правительство старалось создать для них льготные условия. Часть их составила люмпенские слои ближайших городов. В целом же здесь можно наблюдать интересный процесс, который не ограничивается пределами Индии. По-прежнему их основным занятием остается собирательство (плюс охота и рыболовство), но собранные продукты уже не употребляются на месте, а обмениваются. Торговцы с равнин заинтересованы в лесных богатствах, которые имеют спрос и на общеиндийском рынке, но сами они не обладают навыками по их добыче. Лесные жители стали поставщиками лесных богатств и, таким образом, оказались втянуты в круг обмена. Они остаются собирателями, но задачи собирательства стали другими и диктуются требованиями обмена. Теперь для внутреннего потребления племена пользуются в значительной мере привозными товарами и продуктами, в обмен на которые поставляют на внешний рынок то, что имеет спрос.

Если раньше изоляты полностью удовлетворяли свои потребности за счет родной природы, то теперь они не смогли бы существовать, если бы оказались лишенными возможностей обмена. По словам Фукса, исследователя жизни адиваси, они стали «высокоспециализированными эксплуататорами окраинных земель, продуктами которых они снабжают... более крупные народы». Общества такого типа, находящиеся на грани цивилизованной и примитивной систем (не только в Индии), в последнее время привлекают внимание многих этнографов, которые предлагают для него разные названия - субнуклеарное, покупательское и др. Такое положение южноиндийских адиваси имеет как положительные, так и отрицательные характеристики. С одной стороны, в сложных условиях многоаспектной индийской экономики они обретают свою нишу, которая обеспечивает им постоянные средства к существованию. Но, с другой стороны, привязанные через обмен к экономике других народов, они не имеют перспектив самостоятельного развития, исходящего из потребностей самих малых народов.

Кроме собирателей и охотников, в лесах Южной Индии живут и ранние мотыжные земледельцы, также темнокожие веддоиды, в жизни которых еще прослеживаются черты недавних собирателей. В целом уровень хозяйственного развития племен южноиндийских гор крайне невысок, и наиболее реальная перспектива для них - это растворение в среде рабочих плантаций и других предприятий, владельцы которых широко используют дешевый, едва ли не рабский труд безземельных неквалифицированных батраков.

Книга американского ученого Р. Фёрле «Эректус бродит между нами» посвящена обсуждению наиболее спорных и сложных вопросов современной эволюционной антропологии. Выступая как критик позиции эгалитаризма, Р. Фёрле систематизирует и приводит в своей книге многочисленные научные данные о генетических, анатомо-физиологических, психологических, поведенческих, культурных различиях между основными расами. Являясь убежденным противником теории происхождения человека из Африки, автор, основываясь на приводимых им данных из разных научных областей (включая физическую антропологию, популяционную генетику, психологию, медицину, социологию, криминалистику), развивает концепцию происхождения современного человека из Евразии.

Книга:

Разделы на этой странице:

«Древние времена в Конго – почти совершенно чистый лист, так что мы не можем приблизиться к пониманию состояния негров в прошлом. В то же самое время мы не в состоянии обнаружить их древних следов где либо еще. Мы ничего не знаем о неграх…»

(Howells, 1948, с. 279, 295, 297).

«На территории негров – главной генетической базе народов, совершенно отличных от белых и монголоидов – мы практически не находим вообще никакой истории». (Howells, 1959, с. 303)

Согласно теории И-и-А, нынешние африканцы эволюционировали до человека современного антропологического типа (Hss) в Африке, покинули Африку 65 000 лет назад, мигрировали в Азию, заместив собой всех тогдашних ее обитателей без смешения с ними, а затем утеряли свои африканские аллели и приобрели полностью новые азиатские аллели. Согласно теории И-и-Е, монголоиды и европеоиды эволюционировали раздельно на протяжении более 2 млн лет, но время от времени между их линиями происходил интербридинг, а вот африканская линия не столько эволюционировала, сколько приобретала признаки.

Все человечество эволюционировало «вверх, вверх и дальше» от обезьяноподобного предка, но африканцы не эволюционировали так далеко по той простой причине, что оставались в той же среде обитания, в которой жил этот обезьяноподобный предок (то есть они были близки к равновесному состоянию, см. Глава 4, Правило 10) и не подвергались жесткому отбору под воздействием северного климата. Более того, лишь небольшая доля эволюционных изменений африканцев обусловлена отбором признаков, кодируемых мутациями, возникшими в Африке. Напротив, африканцы по-преимуществу получали возникшие в Евразии мутации, когда гоминиды Евразии мигрировали в Африку и скрещивались с ними (Luis, 2004; Garrigan, 2007). Если бы евразийские гоминиды никогда не проникали в Африку, там сегодня не было бы представителей рода Homo.

Миграции приматов из Евразии в Африку могли начаться еще во времена существования просимин, за которыми последовали четвероногие человекообразные обезьяны, прямоходящие человекообразные обезьяны, австралопитеки, эректусы, северные Hs и, наконец, Hss. С течением времени миграции происходили то из одной части Евразии, то из другой, затем, вероятно, в обратном направлении, на этот раз мигрировали более эволюционно развитые гоминиды. И так далее туда и обратно на протяжении миллионов лет.

Поскольку интервалы между миграциями в Африку были не столь велики, чтобы новые и старые мигранты эволюционировали в разные виды, интербридинг между ними, дающий жизнеспособное потомство, был возможным и распространенным. Как обычно, выживали лишь гибриды, наилучшим образом приспособленные к условиям Африки. Численность проникавших в Африку более продвинувшихся в эволюционном отношении мигрантов во все времена была намного ниже численности эволюционно менее продвинутых ранних мигрантов, с которыми они могли скрещиваться. Поэтому новые мигранты бывали поглощены и оставляли после себя очень мало ископаемых останков; единственным свидетельством их существования было присутствие их аллелей у их гибридного потомства. Таким образом, за более чем миллион лет огромное число аллелей эволюционно более продвинутых обитателей Евразии попадало в геном африканских приматов, и именно поэтому африканцы обладают наибольшим генетическим разнообразием (рис. 19–2) и не имеют предков .

По прибытии в Африку эволюционно продвинутые гоминиды и их гибридное потомство вытесняли менее продвинутых гоминидов с занимаемых ими территорий в Северо-Восточной Африке. Ранние более примитивные мигранты не вымирали немедленно, но отступали на худшие территории, их численность сокращалась, но они выживали на протяжении многих, многих лет, прежде чем полностью исчезнуть.

Между тем возвратимся к Евразии, где формировались аллели, позволившие гоминидам превратиться в современных людей. Там тоже происходили сходные процессы, но на сотни тысяч лет раньше, чем в Африке. А именно, когда в Евразии распространялась новая аллель, то она была адаптивной в условиях Евразии и, вероятно, обеспечивала лучшую устойчивость к холоду или повышала интеллект, помогавший успешнее переживать суровые зимы. В Евразии, кроме того, происходил интербридинг между гоминидами, имевшими и не имевшими новые аллели, дававший гибридное потомство, и точно так же, как в Африке, выживали лишь наиболее приспособленные. Разница, однако, в том, что этот процесс занимал сотни, если не миллионы лет, за которые новые аллели распространялись среди индивидов, которые могли принести их в Африку. Таким образом, на пути становления современного человека Африка всегда была на сотни тысяч лет позади Евразии.

Теперь законный вопрос: «Почему эти новые аллели не возникали также и в Африке?» Вне сомнения, некоторые из специфичных для Африки аллелей возникали там, а со временем могли возникнуть и другие. Но когда новые аллели возникали в Африке, они распространялись как единичные аллели, так что имевшие их индивиды преуспевали либо терпели фиаско по причине обладания только одной аллелью. Когда же аллели привносились в Африку мигрантами из Евразии, они привносились не в виде единичных аллелей, по одной у каждого индивида, но как наборы совместимых аллелей. Имевшие весь набор аллелей преуспевали или не преуспевали на основе всего набора, бывшего в целом благоприятнее единичной аллели. Кроме того, негативный эффект небольшого числа аллелей, дезадаптивных в Африке, мог компенсироваться позитивными эффектами остальных адаптивных аллелей набора. Постепенно дезадаптивные аллели должны были исчезнуть. Как обсуждалось выше (Глава 14), аллели, отвечающие за высокий интеллект, вероятно, были дезадаптивными в Африке и были утеряны, так как в настоящее время даже африканцы в Северо-Восточной Африке имеют очень низкий коэффициент интеллекта IQ (Lynn, 2006a).

Мигранты приносили с собой не только свои гены – они приносили также свою культуру и поскольку их культура была более развитой это обеспечивало им существенное превосходство. Аллель в сумме с африканской культурой могла быть дезадаптивной, но аллель в сумме с евразийской культурой могла быть адаптивной даже в Африке. К примеру, аллель, обеспечивающая переваривание молока, не дает преимуществ народам, не содержащим стад травоядных млекопитающих, то есть в Африке, но она благоприятна в Евразии, где стада содержат.

Ранние приматы мигрировали в Африку из зоны евразийских тропиков и могли легко адаптироваться к условиям Африки. Пришедшие позже гоминиды мигрировали из более холодной климатической зоны, вследствие чего не были адаптированы к условиям тропиков, то есть не были устойчивы к тропическим болезням и большинство из них не выживало на протяжении длительного времени, поэтому от них осталось очень мало ископаемых останков . В Главе 23 описаны некоторые ранние гоминиды вплоть до австралопитеков, которые могли мигрировать в Африку. Первыми мигрантами рода Homo могли быть ранние H. habilis, лучше адаптированные к Евразии, чем к Африке, но имевшие некоторые преимущества, такие, как лучшие орудия и оружие, дающие преимущество также и в Африке. Останки Homo georgicus весьма сходны с останками африканских H. habilis, H. ergaster и H. erectus, а также с обнаруженными в Африке останками гейдельбергского человека.

Евразийские гоминиды прежде чем вымереть гибридизировались с устойчивыми к тропическим болезням местными гоминидами, давая потомство с различными комбинациями признаков родительских популяций. Гибриды, обладавшие одновременно устойчивостью к тропическим болезням и некоторыми прогрессивными признаками евразийских гоминидов, преодолевали отбор и выживали, постепенно распространяясь по Африке, хотя эволюционно всегда оставаясь на сотни тысяч лет позади аборигенов Евразии . Единственным следом всех попадавших в Африку на протяжении более 2 миллионов лет разнообразных мигрантов является большое разнообразие аллелей и кодируемых ими признаков, обнаруживаемое у нынешних африканцев (рис. 19–2). Изображенное на рисунке 26–1 родословное дерево показывает, как, начиная с четвероногих человекообразных обезьян, африканцы продвигались вперед под воздействием волн мигрировавших туда евразийских гоминидов, привносивших аллели более прогрессивных признаков в африканский генный пул.

Рисунок 26-1

Рисунок 26-2

На рисунке 26–2 показаны территории расселения некоторых африканских племен (Howells, 1948, с. 271). Стрелками изображены три маршрута миграции в Африку (Суэцкий перешеек и Африканский Рог) и из Африки (Гибралтарский пролив). Заметьте, что ниже зоны «Белые африканцы» (African whites) лежит «Зона смешения» (Zone of mixture), протянувшаяся через весь континент, включая Африканский Рог и большую часть Южной Африки. Готтентоты (Hottentots) и бушмены (Bushmen) пустыни Калахари находятся как раз посредине «Зоны смешения». «Лесные негры» (Forest negro) – это конгоиды, обитающие в бассейнах рек Конго и Нигер и вокруг них, откуда происходят афроамериканцы.

Пустыня Сахара была «почти непреодолимым барьером на пути движения человека с Севера на Юг», исключая ледниковые периоды, когда там был «умеренный влажный климат» (Howells, 1948, с. 270). Таким образом, пустыня Сахара была обитаема и легко преодолима лишь во время ледниковых периодов, гнавших обитателей Евразии на Юг, в Африку.

Обратите внимание, что Северная Африка и территория современного Египта были населены белыми, и что из Африки через Гибралтарский пролив должны были мигрировать белые. Если же африканцы мигрировали за пределы Африки, как декларирует теория И-и-А, то трудно объяснить, каким образом такое количество северных африканцев смогли оказаться белыми. Действительно, ведь мигрирующие африканцы не должны были сделаться белыми, оставаясь в Эфиопии и Египте. Можно предположить, что все африканцы были чернокожими, особенно на севере Африки, через который они предположительно продвигались на своем пути в Евразию. В действительности население Северной Африки было белым, и эта «белизна» убывает по мере движения на Юг и Запад в Конго, что предполагает, что все миграции осуществлялись белыми в Африку, но не чернокожими из Африки.

Исключая периоды непредсказуемых засух, африканские гоминиды находились в стабильных условиях тропического климата, существовавшего в Африке миллионы лет. Чем стабильнее среда, тем меньше эволюционируют обитающие в ней живые существа (Глава 4, Правило 6). То есть любые возникавшие в Африке новые и необычные признаки были, вероятно, не столь благоприятны, как признаки, уже имевшиеся у африканских гоминидов и хорошо работавшие в Африке миллионы лет.

Рисунок 26-3

На рисунке 26–3 («World Book Encyclopedia») показаны климатические зоны Африки. Белое население средиземноморского побережья Африки (рис. 26–2) могло проникать в Африку через Гибралтарский пролив или через Суэцкий перешеек, но движение дальше на Юг было осуществимо лишь тогда, когда Сахара не была пустыней. Но для переселенцев, проникавших в Африку в районе Африканского Рога и в Эфиопии, движение на Юг было возможно в любое время. Начавшись с Эфиопии, заселение Африки могло идти вдоль Восточного побережья на Юг до южной оконечности континента, а затем опять на Север по Западному побережью.

В Африке много самых разнообразных народов, но мы рассмотрим лишь несколько наиболее различающихся из самых разных стран.

Поскольку конгоиды представляют собой наиболее симианоподобных африканцев и живут в одном из наиболее труднодоступных для мигрантов из Евразии регионов Африки, они, вероятно, являются потомками самых древних мигрировавших в Африку гоминидов. Адаптивные в тропиках признаки конгоидов, например, темная безволосая кожа и короткие черные курчавые волосы на голове, с наибольшей вероятностью были привнесены в Африку адаптированными к тропикам прямоходящими человекообразными обезьянами, возможно, одним из видов австралопитеков. Хотя Hs и Hss, мигрировавшие на Юг как в Юго-Восточной Азии, так и в Африке, вытесняли более примитивных гоминидов, в Юго-Восточной Азии примитивные гоминиды были вытеснены на острова и в меньшей степени смешивались с пришельцами. В Африке, однако, эти Hs и Hss не выжили. В результате в геном африканцев попало меньшее число аллелей этих Hs и Hss, особенно к изолированным конгоидам, сохранившим таким образом больше признаков своих обезьяноподобных предков.

Нигерийцы являются африканским племенем, генетически наиболее близким к шимпанзе (Deka, 1995). Нигерия расположена на Западном побережье Африки (рис. 17–6), что делает ее труднодоступной с Ближнего Востока, откуда мигранты из Евразии могли достигать ее, либо двигаясь через середину Африки, либо же на Юг вдоль побережья до оконечности Африки и затем вновь на Север вдоль Восточного побережья через экватор с южноамериканскими индейцами, чем с африканцами Западной Африки» (Haywood, 2000, с. 44). Обратите внимание также (рис. 7–3), что пигмеи племени мбути в Конго находятся на наибольшем генетическом расстоянии от народов Евразии.]. Таким образом, в сравнении со всеми африканцами, нигерийцы либо получали меньше вливаний генов Homo от аборигенов Евразии, либо же на этой территории оказались лучше адаптированными и смогли выжить лишь гибриды, сохранявшие больше примитивных признаков. Область, где живут нигерийцы, – это «джунгли Конго и Невольничий берег Западного побережья Африки» (Howells, 1948, с. 270), родина шимпанзе и горилл. Это предполагает, что описанный в литературе интербридинг между линиями человека и шимпанзе (Patterson, 2006; Arnold, 2006) происходил в Конго в линии западных африканцев. Это объясняет наличие симианоподобных признаков у афроамериканцев, ведущих происхождение из Западной Африки.

Для понимания происхождения народов сан и готтентотов необходимо кратко рассмотреть некоторых обитателей Азии. По мере возрастания численности азиатских гоминидов они распространялись вдоль побережья Азии на Запад и затем в Африку (Olivieri, 2006). Одна из таких популяций происходила от адаптированных к тропикам австралопитеков, обитавших в Индии. Сегодня небольшой остаток этих людей все еще живет на Андаманских островах (рис. 26–4; Coon, 1962, с. XVIII), цепи небольших островов в Бенгальском заливе к востоку от Индии. Около 60 000 лет назад, во время первого ледникового периода, Андаманские острова были доступны с побережья континентальной Индии и эти люди, вероятно, жили также и там. Они либо увеличили свою численность и мигрировали в Африку, либо же были вытеснены туда более развитыми северными гоминидами, двигавшимися на Юг, спасаясь от оледенения.

Рисунок 26-4

Хотя ягодицы женщины на рисунке 26–4 частично скрыты, очевидно, что они огромны. Стеатопигия (букв. «жирный зад») является весьма необычным и очень примитивным признаком, имеющим связь с ягодицами самок человекообразных обезьян и мартышек, набухающими и становящимися ярко-красными, сигнализируя самцам о наступлении овуляции. Хотя в нашем случае это запасы жира, вероятно, помогающие выживать в периоды голода, увеличенные ягодицы могли быть привлекательны для мужчин, так же как набухшие ягодицы самок для самцов других приматов. Подобное влияние на мужчин оказывали платья с турнюром , которые носили английские леди в Викторианскую эпоху в конце 1800-х гг. Так как увеличенные ягодицы связывают с человекообразными обезьянами, наличие стеатопигии у живущих ныне людей предполагает, что наиболее ранними мигрантами в Африку были, по-видимому, адаптированные к тропикам австралопитеки из Индии.

Если предки аборигенов Андаманских островов попадали в Африку, то там должно быть возможно обнаружить следы этой популяции. Готтентоты (иначе Кой) представляют собой племя, тесно связанное с бушменами. И те, и другие говорят на моносиллабическом «щелкающем» языке. Их Y-хромосома гаплогруппы A является древнейшей в родословной линии человека (Knight, 2003). Готтентоты жили в Южной Африке вблизи от мыса Доброй Надежды. Чистокровных готтентотов более не существует, часть из них вымерла в результате эпидемии оспы, а оставшиеся смешались с другими африканцами. Но в начале XIX века были сделаны описания и рисунки готтентотов, и мы имеем не только их кости, как в случае других вымерших популяций. Готтентотские женщины выглядели необычнее их мужчин. На рисунке 26–5 изображена самая известная готтентотская женщина, известная как Готтентотская Венера.

Рисунок 26-5

У этой женщины, так же как и у коренной обитательницы Андаманских островов (рис. 26–4), чрезвычайно большие ягодицы. Помимо этого, эта женщина обладала чрезвычайно развитыми малыми половыми губами и большими ареолами с вдавленными сосками. Ее лицо было плоским, схожим с монголоидным, исключая выступающие вперед зубы и соприкасающиеся под углом резцы, как у прочих африканцев (Coon, 1962, с. 646). Мозг у готтентотов был небольшим и имел упрощенное строение.

Бушмены (или Сан), пигмейское племя охотников-собирателей, обитающее в пустыне Калахари в Южной Африке, являются наиболее примитивными людьми на Земле. На рисунке 26–6 представлена фотография мужчины бушмена. Как можно видеть, даже их мужчинам присуща стеатопигия. Именно стеатопигия связывает воедино аборигенов Андаманских островов, готтентотов и бушменов как потомков одной популяции.

Рисунок 26-6

Рисунок 26-7

Теперь давайте взглянем на другого бушмена (женщину) на рисунке 26–7 (Coon, 1962, Иллюстрация V). Хотя бушменам свойственны некоторые африканские черты (большие губы, плоский нос, маленькие уши и курчавые волосы), они обладают также некоторыми неотеничными чертами монголоидов (Cruciani, 2002), включая светлую желтоватую кожу и плоское лицо; эти признаки являются адаптациями к холоду и распространены среди сделавшихся неотеничными аборигенов Восточной Азии. В отличие от других африканцев бушмены моногамны, что характерно для холодного Севера. Бушмены также имеют лопатовидные резцы, а у многих новорожденных бушменов имеются «монгольские пятна» в области основания позвоночника. Наряду с монголоидными признаками, ДНК бушменов на 56 % «ближневосточная» . То есть, вероятно, происходил интербридинг между линией стеатопигичных аборигенов Андаманских островов с линией неотеничных аборигенов Восточной Азии. Интербридинг происходил скорее в Азии, чем в Африке, так как изначально бушмены жили на Севере Африки (где аборигены Евразии проникали в Африку), прежде чем были оттеснены на Юг вновь прибывшими мигрантами. Ввиду того что бушмены обладали меньшей способностью давать отпор другим племенам, ныне они занимают менее пригодные для жизни территории в пустыне Калахари. Пустыня, однако, могла помогать им спасаться от переносящих малярию москитов и избежать полного уничтожения пришедшими позднее более развитыми мигрантами.

Небольшие габариты бушменов могут объясняться тем, что их предки, адаптированные к тропикам австралопитеки, также были небольшими, или же длительным ограничением калорийности рациона – условием, делающим большой энергозатратный мозг обременительным. Когда пищи недостаточно, то индивиды, чье тело требует наименьшего количества энергии, имеют больше шансов на выживание, а индивиды с меньшим мозгом потребляют относительно меньше энергии. В результате размер мозга уменьшился, что обуславливает у бушменов самый низкий коэффициент интеллекта IQ (54 балла) среди всех протестированных популяций и наименьшее отношение масс мозга и тела (даже более низкое, чем у аборигенов южных островов Тихого океана).

Как свидетельствует пример бушменов, вполне реально быть неотеничными (что не является примитивным признаком у человека), но иметь маленький мозг. Напротив, пример неандертальцев показывает, что равно возможно обладать примитивными чертами (мощные надбровные дуги, покатый лоб), но иметь при этом большой мозг.

«Но первоначально они [аборигены Восточной Африки] должны были принадлежать к верхнепалеолитической разновидности белых людей с большим черепом. …Подобные им люди обитали на Юге России в мезолите и, вероятно, на Ближнем Востоке» (Howells, 1959, с. 313). «Проще говоря, если череп что-нибудь значит, именно белые, а не какие-либо иные пришельцы, прочно укоренились в Восточной Африке со времени позднего плейстоцена» (Там же, с. 311). Таким образом, это согласуется с направленными к Югу миграциями европеоидов в Африку.

Рисунок 26-8

Кроманьонцы, отступавшие под натиском льдов к Югу во время ледниковых периодов, мигрировали в Африку и гибридизировались с уже обитавшим там населением. На рисунке 26–8 изображен имеющий европеоидный облик сомалиец (эмигрировавший в Россию). Хотя налицо его европеоидные черты, поведение аборигенов Северо-Восточной Африки остается африканским, так же как и их коэффициент интеллекта IQ (Эфиопия = 63, Сомали = 68, Кения = 72; Lynn, 2002a). Существование в Африке в настоящее время популяций бушменов и сомалийцев доказывает, что в древности происходили миграции европейцев в Африку.

Таким образом, африканцы являются потомками по меньшей мере трех видов адаптированных к тропикам австралопитеков: (1) Индийских австралопитеков, обладавших стеатопигией, например, предков аборигенов Андаманских островов, (2) азиатских австралопитеков, обладавших неотенией и адаптированных к холоду, например, подобных негритосам островов Тихого океана, и (3) более универсализированных австралопитеков, не обладавших специализациями первых двух видов, но адаптированных к тропикам. Некоторые из линий более универсализированных африканцев, не претерпевшие существенного смешения с европейцами, сохранили присущие им черты симиан (конгоиды), тогда как другие смешались гораздо значительнее и сильнее утеряли свои симиноподобные признаки (аборигены Северо-Восточной Африки). Последний общий предок (LCA) этих трех видов австралопитеков, вероятно, более всего сходный с видом 3, также был адаптирован к теплому климату, но к тропикам в меньшей степени. Обитая в тропиках миллионы лет, австралопитеки вида 3 должны были сохранить прогнатизм симиан (рис. 25–10) плюс тропические специализации своих обезьяноподобных двуногих предков, например, развитые потовые железы, темную безволосую кожу и короткие, курчавые черные волосы на голове. Боскоп

Иногда встречаются «аномалии», как кажется, не вписывающиеся в теорию или не поддающиеся объяснению в ее рамках. Можно рассматривать аномалию как досадную помеху, которую можно замести под ковер, надеясь, что никто не заметит, или же, напротив, как путеводную нить к более глубокому пониманию вопроса. Боскоп является аномалией, с которой необходимо определиться любой теории происхождения человека, хотя и непросто определить, какая теория Боскопа корректна.

Рисунок 26-9

Информации о Боскопе (иначе Homo capensis) немного, всего лишь несколько фрагментов черепа, обнаруженных в Трансваале, в северо-западной части Южной Африки. На рисунке 26–9 представлена реконструкция черепа, где более темным цветом обозначены сохранившиеся фрагменты. Хотя череп датируется возрастом всего лишь от 30 000 до 10 000 лет, кости черепной коробки толстые, а нижняя челюсть массивная и выступающая вперед. Его описывают как «выглядящий современно» (неотенично), поскольку у него высокий лоб и большой внутричерепной объем и выглядит он как европеоидный, но выступающая нижняя челюсть делает его сходным с черепами африканцев (см. рис. 9–4). Его черепной индекс (ширина черепа, деленная на длину и умноженная на 100) составляет 75,1, по одним данным, и 76,19, по другим, что немного выше значения современных африканцев (< 75, см. таблицу 9–1). Это предполагает некоторую долю европеоидной родословной. Тем не менее его внутричерепной объем определен в 1860 см, что больше значения европейцев (1441 см), намного больше значения африканцев (1338 см) и даже больше значения неандертальцев (1450 см) и люцзяньского человека (1480 см). Более того, Боскоп считается родственным готтентотам и бушменам, имеющим очень небольшой внутричерепной объем. Каким же образом обитавший в Южной Африке Боскоп приобрел такие признаки?

Принимая во внимание некоторые готтентото-бушменские и некоторые европеоидные признаки Боскопа, можно предположить, что достигавшие Африканского Рога и мигрировавшие дальше на Юг кроманьонцы гибридизируясь по дороге с местными населением, хотя это и не объясняет большого внутричерепного объема.

Мы знаем только, что сегодня там нет африканцев с большим мозгом. Исчезновение африканцев с большим мозгом, таких как Боскоп, и выходцев из Евразии, привнесших свои аллели бушменам (IQ = 54, Lynn, 2006a, с. 169) и сомалийцам (IQ = 68, Lynn, 2002a), является свидетельством того, что оптимальный уровень интеллекта в Африке намного ниже, чем в Евразии (см. Главу 14, раздел «Интеллект как бремя»). В Северной Африке лучше всего адаптировались более светлокожие и несколько более интеллектуальные гибриды (средн. IQ = 84; Lynn, 2006a, с. 80), но южнее Сахары это оказались индивиды с более темной кожей, менее интеллектуальные (средн. IQ = 67; Lynn, 2006a, с. 225) и сохранившие больше признаков эректусов. Таким образом, для всех мигрировавших в Африку европеоидов с большим мозгом избыток их мозговой ткани стал неподъемной ношей, и им пришлось исчезнуть, как Боскопу.

Сегодня на юге Африки, где был обнаружен Боскоп, холоднее, но не настолько холодно, как в Евразии. Большой мозг там не был столь полезен ввиду отсутствия такой холодной зимы, когда снег покрывает землю в течение нескольких месяцев. На рисунке 26–10 показаны среднемесячные температуры в Блумфонтейне, наиболее холодном городе Южной Африки (вследствие расположения на возвышенности), но даже там температура редко достигает точки замерзания воды.

Рисунок 26-10

Однако в прошлом были времена, когда температура в Африке, по крайней мере, на возвышенностях, была ниже, и большой мозг и высокий интеллект должны были давать преимущество их обладателям. При таких условиях оптимальный размер мозга в Африке должен был быть выше, и мигрировавшие в Африку из холодной Европы северяне с большим мозгом могли сохранить прежний объем своего мозга или даже увеличить его. Когда климат в Африке вновь потеплел, мозг большого объема снова стал обузой, и имевшие его индивиды вымерли.

Два скелета, обнаруженные в Италии, в пещере Гримальди возле Ментоны на Лазурном Берегу Средиземного моря, являются другой аномалией. Они датируются возрастом 30 000 лет до н. э. и выглядят как европеоидно-негроидный гибрид, но более близкий к европеоидам, чем Боскоп. Один из скелетов принадлежал женщине ростом 1,58 м, а другой мальчику-подростку ростом 1,55 м (рис. 26–11) . Негроидными признаками этих скелетов являются широкие носовые ходы, большие зубы, наклоненные вперед резцы, выступающая вперед нижняя челюсть, маленький подбородок и длинные предплечья и ноги, а европеоидными высокий лоб, особенности срастаний лобных костей, большой внутричерепной объем (1375 см у женщины и 1580 см у мальчика) и выступающие вперед кости носа.

Рисунок 26-11

Выше останков Гримальди был захоронен череп кроманьонца, и под ними находились останки неандертальца, что предполагает, что ранее там обитали неандертальцы, потом появились гибридные Гримальди, и, наконец, эту территорию заняли кроманьонцы. Возможное объяснение состоит в том, что ледниковые периоды оттеснили кроманьонцев в Африку, где они смешались с африканцами и образовали гибрид Гримальди. Когда льды отступили, гибриды распространились на Север по побережью Средиземного моря. Позже они были замещены не гибридизированными кроманьонцами.